Зимняя песнь

Но даже если не брать в расчет громкое сердцебиение, выдающее в нас людей, я все равно уловила бы присутствие сестры. Ее красота была отшлифована, как брильянт, и блеск каждой грани этой ослепительной внешности усиливался благодаря наряду и ауре великолепия. В отличие от гостей бала, облаченных в костюмы оттенков земли и драгоценных камней, моя сестра предпочла летние пастельные тона. На ней было надето небесно-голубое платье, в лучах света отливавшее золотом, когда на него падал свет, а золотые, точно лучи солнца, кудри Кете были убраны в высокую прическу и украшены кремовыми розами и другими весенними цветами. Густо напудренное и нарумяненное лицо делало ее похожей на картинку, портрет, фарфоровую китайскую куколку.

При входе Кете держала Короля гоблинов под руку, однако, завидев меня, высвободилась. Широко раскинув руки, она сбежала по ступенькам, рассекая толпу одинаковых масок, с которых смотрело ее же лицо. Она тоже сжимала в пальцах маску, только гоблинскую.

– Лизель, милая! – Сестра обняла меня за талию.

– Кете! – Я крепко стиснула ее, прижав к груди, и услышала стук сердца.

– Я так боялась, что ты не придешь!

– Знаю, знаю. Прости. – Меня душили слезы. – Прости, что задержалась. Но все позади, сестричка, я пришла, я здесь.

– Как чудесно! – Кете радостно захлопала в ладоши. – А теперь давай танцевать!

– Что? – я отпрянула, чтобы посмотреть ей в глаза. – Нет, нет, нам нужно идти. Мы идем домой.

Кете капризно надула губки.

– Лизель, не будь врединой!

Под слоем макияжа лицо сестры было бледным и изможденным. Никакая пудра не могла скрыть темные круги под глазами, никакой помадой было не замазать бескровные губы. И только глаза Кете горели, сияли блеском. Был то блеск лихорадки или воздействие колдовских чар?

Я думала, что бросила сестру на произвол жестоких гоблинов, представляла ее в слезах и муках взывающей к верхнему миру. Как только я ее найду, полагала я, мы сразу убежим домой и укроемся под защитой родных стен.

Мой взгляд поверх головы Кете скрестился с взглядом Короля гоблинов. Он стоял со скрещенными на груди руками, прислонившись к каменному косяку, и издевательски улыбался. Даже со своего расстояния я видела, как поблескивают в мерцании волшебных огней острые кончики его зубов.

Думала, все будет так просто? – говорила эта улыбка.

Я выиграла второй раунд. Нашла путь в Подземный мир. Начался третий и финальный раунд игры: возвращение Кете наверх.

Ладно же, подумала я. Я верну сестру обратно к жизни, даже если придется тащить ее за волосы. Король гоблинов хитер, а я упряма. Еще посмотрим, чья возьмет.

– Хорошо, – сказала я Кете. – Давай танцевать.

Как по команде, заиграл оркестр. Скрипач с кислой миной забрал у меня свой инструмент. Музыканты снова исполняли народный танец, известный мне с малых лет, – быстрый цвайфахер. Услышав его, даже Кете начала непроизвольно притопывать. Я улыбнулась, подбодрила:

– Как тогда, в детстве. Ну, давай.

Кете надела гоблинскую маску, и мы соединили руки. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два, раз-два. Наши тела кружились и покачивались в такт музыке. Остальные гости последовали нашему примеру, и вскоре весь зал закружился в вихре танца.

Мы с сестрой хохотали, когда сталкивались с другими парами и наступали на чужие ноги. Голова шла кругом, от быстрого движения мы запыхались. Ведя Кете в танце, я старалась незаметно направлять ее к выходу, то и дело косясь на Короля гоблинов. Он один не присоединился к толпе и продолжал стоять в стороне, холодный и отчужденный.

– Помнишь, как ты, я, Зефферль и Ганс танцевали цвайфахер под папину скрипку? – тяжело дыша, спросила я.

– А? – рассеянно отозвалась Кете. Ее взор блуждал над столами, ломившимися от яств. – Что ты сказала?

– Я говорю, помнишь, как ты, я, Ганс и Зефферль танцевали в юные годы?

– Ганс – это кто?

Смех замер у меня в горле.

– Ты звала его «красавчик Ганс». Твой жених.

– Жених? Мой? – Кете весело захихикала. – С какой стати мне заводить жениха? – Она стрельнула глазами в одного из гоблинов, высокого и худощавого, и кокетливо ему подмигнула.

Вина обожгла кожу колючими льдинками. В самом деле, с чего бы моей сестре заводить жениха?

– Да, Кете, ты обручена.

Она удивленно изогнула бровь.

– А кто такой Зефферль? – На очередном вираже другой гоблин схватил Кете за руку и запечатлел на ней быстрый поцелуй.

– Кете. – От отчаяния мои руки и ноги налились тяжестью. – Зефферль – твой брат. Наш младший брат.

– А-а, – равнодушно бросила она и послала воздушный поцелуй еще одному гоблину.

– Кете! – Я резко встала. Кете споткнулась, но не упала – ее успел подхватить следующий кавалер.

– Что? – раздраженно спросила она.

Слуга-гоблин предложил нам закуски. Кете с улыбкой взяла с блюда несколько виноградин. К моему ужасу, «виноградины» оказались человеческими глазными яблоками, шоколадные конфеты – жуками, а сочные, ароматные персики – те самые, из-за которых моя сестра попала в беду, – насквозь гнилыми: в руках гоблина их разлагающаяся мякоть напоминала протухшую требуху.