Зимняя рябина

– Конечно, сынок. Успокойся. Ты бы ничего не смог сделать, что ты. Если он так решил…

– Я тебе сейчас делаю больно, мам, да?

– Ничего, я перетерплю. Я же сама решение такое приняла – вместе с бабушкой остаться. Она ведь моя мама, я не могла поступить иначе… А в том, что твой отец так себя повел, ни я, ни ты не виноваты. Это тоже его выбор, получается. Кто-то может быть рядом в беде, кто-то не может и предает. Кто-то умеет летать, а кто-то может ползать…

– Да, мам, я понимаю. И я на твоей стороне, ты знай.

– Спасибо, сынок.

– Да ладно, какое там… Я вот что для себя решил, мам. Я буду приходить домой и закрываться от них в своей комнате, чтобы ни эту бабу, ни отца в упор не видеть. Устрою им полный игнор. Да уже и устроил, в общем… Три дня с отцом не разговаривал, пока он на меня не наорал…

– Наорал? За что наорал?

– Ну… Вроде эта Марина ему нажаловалась… Что ей вроде как некомфортно. Да, мам, да, ей еще и комфорта захотелось при таком раскладе! И как она это себе представляет, интересно? Что я буду с ней на кухне чаи распивать да мило общаться? Я так отцу и сказал – не жди, не будет этого никогда…

– А он тебе что ответил?

– Да захныкал, как маленький… Вроде того, что он тоже ни в чем не виноват, что ты сама его бросила… Я ему говорю – как же бросила-то? Не бросала тебя мама, она за бабушкой ухаживает, и ты это прекрасно знаешь! А он опять лепечет в ответ всякую ерунду… Мол, я пока не могу обо всем этом рассуждать как взрослый мужик… Мол, когда вырастешь, тогда поймешь. Хорошая фраза, да, мам? Вырастешь и поймешь? Да что тут надо понимать, интересно?

– Ты слишком категорично настроен, Матвей. Не надо так. Не забывай, что он твой отец.

– И что, теперь ему все можно, если он отец? – пуще прежнего взвился Матвей, глядя на нее обиженно. – Почему он со мной разговаривает как с мальчишкой? Я давно уже не мальчишка, я взрослый мужик! А он… Что-то там на тему физиологических потребностей объяснять начал… Да я даже слушать его не стал, мам! Просто на следующий день замок в свою дверь врезал. Хороший такой замок, капитальный. Дал ему понять, что у меня теперь своя жизнь, от него отдельная.

– И что, даже на кухню теперь не выходишь?

– Не-а. Не выхожу.

– А завтракаешь как? А ужинаешь?

– В нашей столовке, где я работаю, нормально готовят, мам. Я не хожу голодным, не переживай. Да и Вика меня все время подкармливает…

– Вика – это кто?

– Это моя девушка, мам. Она классная, я тебя потом познакомлю…

– Она учится или работает?

– Учится. В том же институте, где я учился. Мы познакомились, когда она еще абитуриенткой была. Теперь она первокурсница, в общаге живет. И вот что я подумал, мам… Ей трудно там, в общаге. Она такая… Домашняя вся. Деловая, смелая, но домашняя. И если уж такой расклад вышел, то я решил Вику к себе забрать.

– Куда – к себе?

– Ну, в свою комнату! Будем жить вместе… А что? Нормально… Это же моя комната! Если отец эту Марину в дом привел, то почему я не могу привести Вику? А она, между прочим, такая, ей палец в рот не клади! Она еще покажет этой Марине, кто в доме хозяин! То есть хозяйка…

– Ой, Матвей… Даже не знаю, что тебе и сказать… Выходит, ты хочешь привести в дом свою девушку в пику отцу? Но ведь так не должно быть, сам понимаешь…

– Да все я прекрасно понимаю, мам! И не в пику вовсе! Я Вику люблю… У нас с ней все хорошо, правда. Просто так совпало, что немножко как бы… И впрямь назло отцу…

– Ой, не знаю… Может, ты лучше к нам в Снегири переедешь?

– Да как же, мам? Я только-только на работу устроился, еще не закрепился даже как следует, на испытательном сроке сижу! А здесь… Где я здесь работать буду? Дворником у тебя в школе?

– Ну, нашел бы работу… Не такая уж глухомань наши Снегири.

– Не, мам… Да и Вика сюда не поедет… Как она учиться-то будет, сама подумай? И вообще, нельзя так делать! Иначе получится, что отец нас с тобой обоих из квартиры выставит, а сам будет жить в свое удовольствие! Он нас по одной щеке ударил, а мы ему другую подставим? Ну уж нет… Не бывать этому… Посмотрим еще, кто кого!

– Нельзя воевать с отцом, сынок… Нельзя, понимаешь?

– А я и не собираюсь воевать с ним. Я только хочу ему показать, что со мной такой номер не пройдет. Хватит того, что он с тобой так поступил. Тебе трудно, ты вынуждена в Снегирях с бабушкой жить, а он… Никогда этого ему не прощу, никогда!

Она только вздохнула – ну что тут скажешь? Приятно, конечно, что сын за нее так переживает, а с другой стороны… Страшно эти жестокие слова слышать – никогда не прощу. Слова, обращенные к родному отцу. Не должно ведь так быть, не должно…

Следующим утром она провожала его на автобус. Денег дала. Все, что было в кошельке, до копеечки. Когда вернулась домой, мама спросила тихо:

– Что, опять Матвейке деньги сунула, да?

Она только кивнула молча, подумав про себя: какое противное это слово – «сунула». Что-то есть в нем такое – уничижительно-грустное. Хотя и впрямь – ничего веселого в сложившейся ситуации нет…