Зимняя роза

Индии хотелось плакать. По молодой женщине, пытавшейся пением заработать на пропитание себе и ребенку. По Мэгги Харрис и ее детям. По Эду Арчеру и его слабоумному сыну. По всем людям, кого она увидела за сегодняшний вечер, и по тысячам других, ей неизвестных. А еще ей хотелось плакать по самой себе. По той Индии, какой она была всего несколько часов назад: самоуверенный, всезнающий доктор, считавший, что любые проблемы пациентов можно решить овсянкой и брокколи. Ей хотелось плакать, пока не распухнет горло, пока не заболит тело и в глазах больше не останется слез. Но она не проронила ни слезинки.

– Смотрю, вы притихли. В чем дело? – спросил Сид.

– Какой жестокий мир. Какой уродливый. Иногда кажется, что все попытки изменить его к лучшему – дурацкое занятие.

– Не говорите так.

Индия покосилась на него:

– После всего, что мы сегодня видели? Почему?

– Просто… не надо. Иначе это не вы.

Через полчаса кеб остановился на Бедфорд-сквер. Сид выпрыгнул первым, помог Индии выйти и проводил до двери.

– Спасибо, что довезли меня до дома. И за помощь в участке. И за ужин. За все остальное – тоже. Это было настоящее приключение. – Помолчав, она добавила: – Может, подниметесь ко мне на чашку чая?

Сид покачал головой:

– Вам надо отдохнуть. А у меня еще есть дела.

Сид хотел пройти мимо Индии и открыть дверь в вестибюль. Их глаза встретились. Он притянул Индию к себе и поцеловал. Индия ответила поцелуем, обвив шею Сида и крепко прижавшись к нему, словно решив больше не отлепляться. От Сида пахло угольным дымом и рекой. Его губы хранили вкус портера и сигарет. Руки, обнимавшие Индию… Ей было не с чем их сравнить, но она хотела только эти руки.

Сид чуть отстранился, задав ей немой вопрос, который затем повторил вслух:

– Я отпущу кеб…

Она смотрела, как Сид сошел с крыльца, и спросила себя, не сошла ли она с ума. Она же помолвлена, черт побери! Она невеста Фредди. Фредди, доброго, честного, порядочного, любящего ее.

– Мне нельзя этого делать, – прошептала она себе. – Я виновата. Я не должна была его целовать.

Но, когда Сид вернулся, Индия снова поцеловала его, страстно, неистово. А потом повела наверх. В квартире было темно, но Индия не стала зажигать лампы. В окна светила полная луна, наполняя пространство квартиры бледным серебристым светом. Едва Индия закрыла входную дверь, Сид обнял ее и не отпускал. Но этого Индии было мало. Она хотела прижаться к нему телом, сердцем, душой. Никогда еще она так сильно, до боли, не хотела близости с мужчиной. Даже с Хью.

Индия расстегнула на нем жилет, потом рубашку, сбросив то и другое. Сид схватился за пуговицы ее блузки, распахнул ее и даже оторвал кружева от корсета, затем потянул Индию к дивану.

– Не туда, – прошептала она и повела Сида в спальню.

Она была потной, немытой, полупьяной. В волосах и на шее запеклась кровь. Ну и пусть. Индия повалилась на кровать, увлекая Сида за собой. Там они избавились от остатков одежды. Ей вспомнилась насильственная близость с Фредди. Замутненное сознание, смятение, физическая боль и отчаянное желание, чтобы это поскорее закончилось. Но сейчас, если Сид не войдет в нее, она закричит. Разревется. Что-нибудь сломает… Сид придавил ее своим телом и через мгновение вошел в нее. Индия ухватилась за железные прутья изголовья и выгнула спину. Почти сразу ее обдало волной наслаждения, настолько сильного и стремительного, что у нее перехватило дыхание.

– Пожалуйста, не останавливайся, – прошептала Индия, когда к ней вернулась способность говорить. – Я так тебя хочу…

Сид двигался в ней, не заставляя, а уговаривая ее тело отзываться множеством мелких судорог, чем-то похожих на речную рябь. Индия провела по его спине и вдруг ощутила рубцы. Лунный свет играл на его теле, делая шрамы еще выпуклее. При виде их ее затопила непонятная печаль. Индия снова осторожно дотронулась до шрамов.

– Кто это сделал? – спросила она, однако он лишь покачал головой. – Кто ты, Сид? – спросила Индия, вспомнив, что уже задавала ему этот вопрос, и он снова не ответил.

Она взяла его лицо в ладони. Ей хотелось заглянуть ему в глаза, но они были закрыты.

– Посмотри на меня. Сид, посмотри на меня, – прошептала она.

Сид открыл глаза. Темные, красивые, полные печали и горя. Наклонившись, он поцеловал ее в губы, в шею и вдруг выкрикнул ее имя.

В темноте спальни они занимались любовью снова и снова, вели себя, как голодные, которым никак не насытиться. Потом, исчерпав запас сил, они уснули, обнявшись и переплетя ноги, и спали, пока за окном не начало светать. 

Глава 29

Фредди сидел в просторной гостиной перед камином в своей квартире в Челси, перекинув ногу через подлокотник кресла, и задавался вопросом, бывал ли когда-нибудь Шопен в Англии.

Скорее всего, бывал. Этот вывод Фредди сделал, одновременно слушая дождь, барабанящий в стекла, и игру музыкальной шкатулки. Какая еще страна могла бы вдохновить композитора на прелюдию «Капли дождя»?