Зимняя роза

– Простите, мисс. Я о таком вообще не слыхал.

– Как это не слышали, если вы у него работаете?

– Простите, мисс. Желаете чего-нибудь выпить?

– Мистер Шоу, нечего водить меня за нос!

– Дез, я уже здесь, – не выдержал Сид, и Индия обернулась. – Чем я обязан удовольствию видеть вас, доктор Джонс? – устало спросил Сид.

– Думаю, вы знаете, – ответила она, помахав сигарным ящичком.

– Продолжим разговор наверху. – Приведя Индию к себе в комнату, Сид плотно закрыл дверь и только тогда заговорил. – Я же просил тебя не появляться здесь, но ты опять пришла. И на этот раз – с десятью тысячами фунтов в коробке из-под сигар. Ты совсем спятила?

– Я взяла кеб. Меня довезли почти до места.

– Да хоть по воздуху прилетела. Больше так не делай.

Индия молча оглядела жилище Сида. Железную кровать с мятыми простынями. Одежду, разбросанную по полу. Бутылку виски на ночном столике.

– Забирай. – Она неуклюже бросила ему деньги. – Я не могу это принять. Забирай. Напрасно вообще ты их посылал. Ты же знаешь, как я отношусь… к…

– К кровавым деньгам?

– Да. К кровавым деньгам.

– Индия, не будь такой жутко упрямой.

– Упрямство здесь ни при чем. Сид, мы оба прекрасно знаем, откуда взялись эти деньги!

– Пожалуйста, избавь меня от лекций. Я слишком устал, чтобы слушать о том, как люди погрязают в бедах, поскольку не едят овсянку.

Индия сердито посмотрела на него:

– Я думаю не об их бедах. О твоих, Сид. О твоих. – (Сид отвернулся; ему вдруг стало невыносимо видеть ее глаза.) – Ты хочешь дать мне крупную сумму, чтобы тебе стало легче. Чтобы продолжать жить прежней жизнью, но облегчить совесть благодеянием. Я этого не позволю.

Сид раздраженно повернулся к ней.

– Да я просто хочу тебе помочь! Помочь твоим пациентам! – крикнул он.

Они снова орали друг на друга. А ему хотелось… уложить ее рядом с собой. Обнять и попросить что-нибудь рассказать. О ее детстве. О пациентах. О чем угодно. Ее прикосновение, ее голос… они успокаивали его. Тогда бы он заснул. Сид знал, что уснет, если она ляжет рядом.

– Поступай, как знаешь, Индия, – наконец сказал Сид. – Оставь деньги здесь. Завтра я пошлю их снова и адресую Элле. Сдается мне, она их возьмет. У нее нет такого тупого упрямства, как у тебя.

Индия сердито швырнула ящичек с деньгами ему на кровать.

– Прекрасно, – сказал Сид, пристально глядя на нее. – Ты вернула мне деньги. И чего ты этим достигла? Хочешь преподать мне урок? Задеть мои чувства? Спешу тебе сообщить: меня это не задевает. Это ударит по здоровью людей, которые могли бы получить помощь в больнице. Откажись от денег, и ты останешься на своем высокоморальном островке в тепле и сухости. Тебе ведь там уютно? А можно пойти на риск. Шагнуть в грязь, где все мы топчемся, и спасти несколько жизней.

Казалось, Индия вот-вот заплачет. Усталость сделала Сида жестоким.

– Извини. Я не хотел… – начал он.

– Есть одна жизнь, – дрогнувшим голосом произнесла она. – И ту жизнь я бы очень хотела спасти. Если я возьму деньги, я не спасу, а погублю эту жизнь. Сид, тебе нужно выбираться из всего этого.

– Ну никак ты не уймешься! Твоя чертова больница еще не открылась, а ты уже пытаешься браться за тяжелые случаи. – Сид смотрел ей прямо в глаза. – Неужели ты не понимаешь, что есть что-то, помимо денег?

– Неправда! – воскликнула Индия.

Сида удивила внезапная свирепость в ее голосе. Раньше, чем он успел что-то сказать, Индия подошла к нему, обняла и поцеловала. Ее поцелуй был страстным, голодным. Сид закрыл глаза. Его волнами захлестывали противоречивые чувства: потрясение, желание, любовь, печаль и страх. Он боялся Индии и того, что она просила от него. Он боялся за Индию.

Сид обнял ее и крепко прижал к себе. Потом отодвинул. Индия вопросительно посмотрела на него. Сид покачал головой.

– Почему? – спросила она.

– Потому что ты хорошая, – сердито прошептал он. – Настолько хорошая, что даже меня заставляешь верить в лучшее вопреки собственному опыту. Я-то знаю: ничего хорошего в этой жизни нет.

– Ты не хочешь меня.

– Я очень тебя хочу. Больше, чем кого-либо из женщин, которых хотел. Но я не могу. И не сделаю. Это было бы ошибкой. Жуткой ошибкой. Ты и сама знаешь. Ты же мне говорила. Тебе стоит уйти, – как можно мягче сказал Сид. – Я велю Озу тебя отвезти. Доставит тебя в целости и сохранности на Брик-лейн и…

– Я не хочу уходить.

– Индия…

– Я… я люблю тебя, Сид.

В комнате стало тихо. Сид слышал потрескивание угля в камине, лай собаки где-то на улице и стук собственного сердца.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что люблю тебя.

– Неправда!

– Правда, – прошептала Индия, утыкаясь взглядом в свои руки, чтобы совладать с захлестнувшими ее чувствами.

Сид попытался заговорить, но не смог. Женщины говорили ему о любви, но ни одна не вкладывала в эти слова такого смысла, как Индия. Ее любовь означала целый мир. Ее любовь была всем, чего он хотел и чего боялся.

– Это было бы катастрофой, – наконец произнес Сид. – Ты ведь знаешь.

Глаза Индии были полны боли.

– Если ты меня не любишь, я смогу это понять и принять, – произнесла она. – Но если любишь, пожалуйста, не заставляй меня просить.

Сид снова обнял ее. Крепче, чем прежде.