Зимняя роза

Шейми хотел купить цветов, но в Найроби не было цветочных магазинов. Как назло, не нашел он и шоколадных конфет. Виктория-стрит отнюдь не напоминала Бонд-стрит в Лондоне. Даже близко. Наконец Шейми наткнулся на магазин, торговавший снаряжением для сафари. Там он купил новый складной нож и фляжку. Шейми покидал магазин, довольный своим выбором. Он был уверен, что это понравится Уилле больше, нежели цветы и сласти.

Он шел по Виктория-стрит, направляясь в больницу. Может, доктор Рибейро позволит ему взять Уиллу в «Норфолк» и угостить ланчем. Зная ее характер, Шейми понимал, насколько ей осточертело в больнице. Хорошо бы нанять тележку с осликом и показать ей город. Пусть развеется, отключится от мыслей о себе и случившемся с ней. Шейми и сам мечтал о сытной еде, когда не нужно никуда спешить. Ему отчаянно хотелось отдохнуть, сбавить темп и отойти от шокирующих событий этой недели.

В последний раз он навещал Уиллу два дня назад. Какое-то время ему казалось, что теперь они увидятся нескоро. Все, начиная от надзирателя Джорджа Галлахера и кончая судьей Эвартом Гроганом и губернатором, крайне подозрительно отнеслись к их с Мэгги историям. Обоих обвинили в содействии побегу Сида и заперли на ночь в тюрьме. Сходство Шейми с Сидом Бакстером, замеченное только теперь, тоже породило въедливые расспросы. Шейми предъявил паспорт, подтвердив, что его фамилия Финнеган и он не состоит с Сидом Бакстером в родстве. Просто он знает Сида еще по Лондону. Прочитав об аресте Бакстера, Шейми был потрясен известием и, естественно, хотел повидать друга. Чем обернулось благое намерение, они уже знали.

Полиция пыталась найти несоответствия в показаниях Шейми и Мэгги, задавала провокационные вопросы, но оба стойко держались своих версий. При отсутствии улик и доказательств вины полицейским не оставалось иного, как освободить обоих. Их выпустили вчера, поздно вечером. Шейми хотел сразу отправиться к Уилле, однако больница была закрыта, и он не решился пугать врача. И тогда вместе с Мэгги Шейми пошел в «Норфолк». Не в столовую, а прямо в бар. Никогда еще Шейми так остро не нуждался в хорошей порции виски. Потребность только возросла, когда Мэгги рассказала, куда отправился Сид.

– Так он же снова угодит в тюрьму, – сказал Шейми.

– Если угодит, пусть сам и выкарабкивается, – ответила Мэгги. – Стара я еще один побег ему устраивать.

Они распили бутылку и, пошатываясь, разбрелись по номерам. Сегодня, за завтраком, Шейми простился с Мэгги, которая заявила, что ей пора возвращаться на ферму. Вот-вот начнется сбор урожая кофе. Мэгги пригласила Шейми в Тику. Он пообещал приехать, подумав, что Уилле тоже понравится эта женщина. Возможно, когда Уилла немного окрепнет, они съездят в Тику.

Шейми поднялся на больничное крыльцо, толкнул дверь и замер. Койка Уиллы пустовала. Не веря своим глазам, он подошел ближе. Прикроватный столик тоже опустел. Прежде здесь всегда лежали книги, газеты, пачка печенья, стоял стакан с водой. Не было ни ботинок Уиллы, ни одежды, купленной им для нее. Может, ее перевели в другое место?

– Доброе утро, мистер Финнеган.

Шейми обернулся, увидев доктора Рибейро.

– Мисс Олден выписалась, – сообщил врач. – Невзирая на мои категорические возражения.

– Выписалась? Тогда где она сейчас? В «Норфолке»? – спросил Шейми, удивляясь, как они могли разминуться.

– Сомневаюсь. Она попросила моего ассистента проводить ее на станцию.

– Такого не может быть, – растерянно пробормотал Шейми. – Я ничего не понимаю.

– Возможно, здесь вы найдете объяснения. – Доктор Рибейро протянул ему конверт. – Мисс Олден оставила для вас. А я, с вашего позволения, займусь своим пациентом.

Шейми уселся на пустую койку Уиллы, положив рядом мешок с подарками. Он вскрыл конверт. Там лежал всего один листок, датированный вчерашним днем.

Мой дорогой Шейми!

Когда ты прочтешь это письмо, я уже уеду. Сегодня я отправляюсь поездом в Момбасу, а там сяду на первый отплывающий пароход. Жаль прощаться подобным образом, но я не знаю, как еще это сделать. Я больше не могу тебя видеть. Это очень болезненно.