Зимняя роза

– Закончила, но хочу задержаться. Надо понаблюдать за одной малышкой. Поступила час назад. Зовут Мэри Эллертон. Сказали, требуется неотложная помощь. Ребенок едва дышал. Сейчас положение стабилизировалось, но мне все равно тревожно, – ответила Индия, перелистывая записи на планшете, с которым делала обход.

– Туберкулез?

– Думаю, да.

– А девочку хоть как-то лечили? Это же явно не вчера началось. Ее родители что-то делали?

– В общем-то, да. Они ее накормили жареной мышью.

– Даже не верится, что эта шутка еще жива, – засмеялась сестра Мэллой. – Я слышала ее в детстве. Она уже тогда считалась старой.

– Я бы тоже сочла это шуткой, – серьезно ответила Индия, – если бы собственными глазами не увидела, чем иногда кормят детей, чтобы те поправились. Еще в годы учебы. Я видела девочку, которую кормили живыми личинками, чтобы вылечить от туберкулеза. Другую родители заставляли семь раз обойти вокруг осла, считая, что это уймет ее надсадный кашель.

– Что ж, маленькая Мэри Эллертон хотя бы получила кусочек мяса, – заметила сестра Мэллой.

– О чем думала ее мать? Жарить грызуна…

– Доктор Джонс, у вас есть дети?

– Нет.

Индии вечно задавали этот вопрос, который приводил ее в бешенство.

– Понятно, – произнесла сестра Мэллой, как будто это все объясняло.

Самой Индии это ничего не объясняло.

– Что вы хотели сказать своим «понятно»? – не выдержала она.

– Миссис Эллертон очень бедна. Так? У бедняков нет денег, зато есть мыши.

– Сестра Мэллой, я могу лишь горько сожалеть о таком дремучем невежестве. Вы ведь не оправдываете его?

Голубые глаза сестры Мэллой внимательно смотрели на Индию. Судя по их выражению, она тоже горько сожалела о дремучем невежестве, но это не касалось миссис Эллертон.

– Доктор Джонс, а вы представьте мать, которая очень любит свою дочь, видит, как та страдает, но ничем не может ей помочь. Поджарить мышь – это уже что-то. Согласна, не самое лучшее средство, но хоть какое-то. Для нас с вами это бабкины предрассудки, а для бедной, страдающей матери, чей ребенок тает на глазах… пусть слабая, но надежда.

Индия собралась прочесть ей лекцию о болезнях, разносимых мышами, но в этот момент по коридору промчалась младшая медсестра.

– Доктор Джонс! – закричала она. – Мэм, вас срочно зовут в отделение неотложной помощи.

– Прекратите вопить, Эванс, – шикнула на девицу сестра Мэллой.

– Да, мэм. Извините, мэм.

– Мэри Эллертон стало хуже? – спросила Индия, выскакивая в коридор.

– Нет. Там новый пациент. Только привезли. Весь горит в лихорадке.

– А где дежурный хирург? – спросила сестра Мэллой.

– Так на Хай-стрит уличное происшествие. Два экипажа и омнибус столкнулись. Доктор Меррил занят по горло. Он просил меня привести любого, кого сумею найти.

Крики, доносящиеся из отделения неотложной помощи, Индия услышала еще на подходе. Толкнув двери, открывающиеся в обе стороны, она попала в громадное помещение с белеными стенами. Оно находилось на достаточном расстоянии от остальных отделений и палат больницы. Индия увидела троих санитарок и студента-медика. Все они пытались удержать мужчину с покалеченными ногами. Рядом еще двое санитарок разрезали одежду на неподвижно лежащей женщине.

Мимо Индии промчался доктор Меррил с громко плачущим ребенком на руках.

– Койка номер один, возле раковины, – крикнул он. – Высокая температура, бред. Возможно, общее заражение… Эванс! Хлороформ мне! Живо!

Индия бросилась в дальний конец отделения, едва не поскользнувшись в луже крови. Вскоре она увидела койку номер один и распластанного на ней мужчину. По крайней мере, она так решила, глядя на торчащие ботинки и макушку головы, поскольку все остальное было закрыто куртками. Рядом стояли еще двое мужчин в рубашках.

– Что здесь происходит? – спросила Индия, откидывая куртки. – Зачем вы его так плотно закрыли? Ему же тяжело дышать!

– Закрыли, потому что зубами стучал от озноба, – ответил один мужчина, судя по свернутому носу, любитель подраться. – Где вас носило, миссус? И где этот чертов доктор?

– Я и есть этот чертов доктор, – ответила Индия. – Как зовут больного?

Но, посмотрев на лицо, она сама получила ответ. Сид Мэлоун.

– Никогда не слыхал про женщин-врачей, – недоверчиво пробормотал все тот же мужчина.

– Остынь, Томми. Она и впрямь доктор. Та девица, что мы у Ко видели. Помнишь? – сказал второй.

Он был моложе и худощавее первого.

Индия не слышала их разговора. Ей важнее всего было проверить, в каком состоянии жизненно важные органы пациента. Его пульс был пугающе слабым, дыхание – поверхностным, а зрачки – сжатыми. Пышущая жаром кожа свидетельствовала о крайне высокой температуре. Но, когда Индия попыталась засунуть в рот Мэлоуна термометр, ее пациент стал бешено сопротивляться. Она испугалась, что он сейчас прокусит стекло.

– Сколько он находится в таком состоянии? – спросила она, делая еще одну попытку измерить температуру. – Мистер Мэлоун, не упрямьтесь. Будьте хорошим мальчиком.

– С утра, – ответил худощавый.

Индия все-таки сумела поставить термометр и извлечь обратно.