Зимняя роза

— По правде говоря, это не входило в круг моих первоочередных намерений сегодня утром, — ответил он без запинки. — Хотя было бы глупо не обращать внимания на такие красоты, раз уж они здесь.

От Эриенн не укрылось то, что глаза его многозначительно блеснули, и она спросила резко:

— Тогда каковы же были ваши первоочередные намерения?

— Я жду экипаж в Уэркингтон.

Эриенн опять сжала губы, удерживая себя от вспыльчивого ответа. Такое совпадение повергло ее в смятение. Но он был вправе поступать так, как ему хотелось, и тут сказать ей было нечего. Эриенн заметила принадлежавшего Ситону гнедого, жеребца, стоявшего у коновязи. Это говорило о том, что в планах Кристофера относительно способов передвижения буквально только что произошли изменения. Зная, что он лишь мгновение назад вышел из гостиницы, куда до этого вошел ее отец, можно было предположить, что Кристофер стал свидетелем какого-то разговора, и это явилось причиной решения ехать в экипаже. Она махнула рукой в сторону животного:

— У вас же оседлана лошадь! Почему бы вам не поехать на ней?

На лице Кристофера появилась обычная для него насмешливая улыбка.

— Мне гораздо больше нравится путешествовать в удобном экипаже, когда путь не близок.

Эриенн усмехнулась:

— Не сомневаюсь, вы подслушали, как мой отец говорил, что мы поедем в Уэркингтон, и вознамерились всю дорогу изводить нас.

— Моя дорогая мисс Флеминг, уверяю вас, мне необходимо в Уэркингтон по делу чрезвычайной важности. — Кристофер не стал объяснять, что все, связанное с ней, имело для него первостепенное значение. — Конечно, вы можете поступить просто, — любезно предложил он. — Если вы не выносите моего общества, то всегда можете остаться дома. Я ни в коей мере не заставлю вас ехать.

— У нас тоже есть дела в Уэркингтоне, — промолвила она, важно вздернув подбородок.

— Еще один поклонник? — дружелюбно поинтересовался Кристофер.

— Вы… Ох! — Моментально залившая ее лицо густая краска, вызванная отнюдь не сильным ветром, подсказала ему, что он был прав. — Почему вы не можете оставить нас в покое?

— Я вложил в вашу семью деньги. Я интересуюсь только тем, что мне принадлежит, или, по крайней мере, рассчитываю получить компенсацию, если долг так и останется неоплаченным.

— Ах да, долг, — проговорила Эриенн насмешливо. — Это деньги, что вы выманили у моего отца.

— Моя дорогая, мне нет нужды кого-либо обманывать.

Протестуя, Эриенн топнула ногой:

— Мистер Ситон, какой бы я ни была, я не ваша дорогая!

Он тихо хмыкнул от восхищения:

— Вы самая милая из всех, кого я когда-либо видел.

Взгляд его скользнул вниз, легко коснулся ее округлой груди и тонкой талии и остановился на узких черных туфлях, выглядывавших из-под юбок. Эриенн тут же пожалела, что на ней нет ее колючего и неудобного плаща из грубой шерсти, который остался лежать брошенным на сумку. Этот взгляд не оставил без внимания ни один из изгибов ее тела. Он так внимательно ее разглядывал, словно снимал глазами одежду. Когда глаза Кристофера снова поднялись и встретились с ее глазами, щеки девушки пылали от возмущения.

— Да, — он улыбнулся в ответ на ее взгляд. — Вы действительно милое и дорогое создание.

— Вы всегда раздеваете женщин глазами? — спросила Эриенн резко.

— Только тех, которых я страстно желаю.

Раздраженно вспыхнув, Эриенн отвернулась и попыталась не обращать на него никакого внимания. Однако задача эта оказалась выше ее сил. Выкинуть его из головы было так же трудно, как убежать от преследующей по пятам черной пантеры. Имелся, однако, способ оградить себя от его неумолимого разглядывания. Подняв плащ, она накинула его на плечи, безмолвным взглядом остановив Кристофера, который было протянул руку, чтобы помочь ей.

Небрежно пожав широкими плечами, Кристофер улыбнулся и убрал руку. Эриенн сосредоточилась на завязывании шнурков у горла и не заметила, как он оказался совсем рядом, пока ее уха не коснулся его шепот, от которого по ней пробежала горячая, обжигающая до дрожи волна:

— Вы пахнете так прекрасно, как жасмин в летнюю ночь.

Эриенн рывком накинула на голову капюшон, опасаясь, что он заметит, как у нее по коже побежали мурашки. Чувствуя всем своим существом его присутствие, она осторожно хранила молчание, пока перед гостиницей не остановился экипаж. Кучер спустился вниз и, потирая пересохшие губы, объявил сидевшим в экипаже пассажирам, что отправление несколько задержится. Потом он повернулся и целеустремленно направился в гостиницу. Дородный господин и его высокий худой спутник двинулись туда же, прямо на ожидавшую карету пару, заставив тех расступиться, чтобы не оказаться растоптанными.