Зимняя сказка

Прости меня. Так много детских воспоминаний потерялось, пока я со своей болезнью странствовал по стране белого безмолвия. Мое прошлое похоже на затонувший континент, над водой остались только горные вершины, цепь отдельных островов, по которым я пытаюсь догадаться о том, что осталось в промежутках. Я все очень ценю оставшиеся фрагменты, и периодически прокручиваю их в памяти, чтобы удостовериться, что они на месте.

Итак, на чем я остановился? Я сидел на северной колокольне, в моем укромном месте в то время, в уголке за Старым Слепым Пью, басовым колоколом из той тройки что там висела, и плакал, поскольку меня считали слишком молодым, чтобы зажигать рождественский фонарик.

- Привет! - кто-то крикнул и затем сразу, - Иди отсюда идиот! - Я, забыв про слезы подбежал к окну, и с удивлением увидел, что мой брат Карл идет по гребню крыши как канатоходец в цирке, выделяясь на фоне желтеющего неба.

- Из-за этого у тебя будут большие неприятности! - крикнул я.

- Нет, если ты никому не скажешь. - Он знал как я его уважаю. - Спускайся! Я опустошил один из шкафов в верхней кухне. Мы можем влезть через кладовую. Там есть щель под дверью, мы сможем все увидеть.

Карл повернулся и неожиданно поскользнулся. Он упал и начал ногами вперед соскальзывать с крыши.

Я вскрикнул. Карл схватился за водосток и залез в открытое чердачное окно. Его ухмыляющееся лицо высунулось наружу. - Беги к нефритовому ибису!

Он исчез, а я с диким топотом побежал вниз по лестнице, торопясь успеть на место встречи первым.

Нас поймали не по моей вине, я бы никогда не стал смеяться, если бы не Карл, он стал щекотать меня, просто чтобы посмотреть сколько я смогу молчать. Я испугался, Карл - нет. Он заброкинул голову и начал смеяться, пока у него не потекли слезы, даже когда его выставляли оттуда три очень сердитые бабушки. Они делали это больше из недовольства его фокусом, чем необходимостью блюсти тайну.

Я же был выпровожен снисходительной Катриной, которая доходчиво объяснила про порку, которую я получу и потом потеряла меня в общей комнате среди людей, которые там были. Я спрятался за гобеленом, потом, достаточно скоро, мне стало скучно, затем Чубкин, Космонавт и Пью прозвонили и комната опустела.

Я слонялся туда сюда, невидимый среди движущихся ног, как болотная птица в колышущейся траве. На восточной лестнице звенели голоса, там взбирались на верхний балкон, чтобы посмотреть на танец солнцеворота. Я тоже подтянулся на рассыпающейся баллюстраде, поднялся на цыпочки и смог увидеть процессию, выходившую из дома. Достаточно долго ничего не происходило, я помню как меня раздражало, что взрослые несерьезно подходят к процессу, стоят с напитками, и ни один их них не интересовался происходящим. Фейдре и Валериан (младшие дети были с боем уложены спать за час до этого) начали играть в догонялки, бегая под ногами у взрослых, пока их не поймали, не погрозили пальцем и не приказали стоять спокойно.

Потом дверь внизу открылась. Изображавщие ведьм женщины торжественно вышли наружу, облаченные в махровые балахоны, словно они только что вышли из ванной. Но они двигались совсем беззвучно и мне стало страшно. У меня кровь застыла в жилах, хихикающие женщины, которых я видел готовящимися на кухне, теперь были серьезны как никогда.

- Катрина! - Крикнул я в ужасе, и она подняла на меня мертвый взгляд.

Несколько мужчин зашлись в смехе, белый пар вырывался из их бородатых ртов, а один из них запустил свои пальцы мне в волосы. Моя вторая сестра увела меня с балюстрады, и зашипела на меня, чтобы я не плакал в присутствии ведьм, что это очень важно, что когда я буду старше я это пойму, и, если в такой важный момент, я не буду вести себя хорошо, меня накажут. Чтбы смягчить свои слова она протянула мне кусочек сахара, но я недовольно повернулся к ней спиной.

Женщины гуськом вышли из-за скалы к востоку от дома, ветер с моря начисто вымел весь снег, из-за расстояния, вы бы не смогли различить лиц этих женщин. Они сбросили свои балахоны. Затем они, глядя друг на друга, очень быстро встали в круг и они начали танцевать. На них не было ничего кроме красной ленты на верхней части бедра, длинный конец которой развевался на ветру.

Когда они сошлись в круговом танце все смотрели на них, большинство в молчании. Иногда был слышен приглушенный смех, когда кто-то из молодых отпускал смачный комментарий, но большинство смотрело с большим уважением, почти со страхом. По темному небу торопливо бежали маленькие облака, напоминающие барашков с пурпурными кудряшками. На крыше быо холодно и я не представлял как те женщины выдерживают это. Они танцевали все быстрее и быстрее, людской шум стихал, старательно кутаясь в одежду. В какой-то момент меня оттеснили от ограды. Мне было холодно и скучно, я спустился вниз, и никто не обернулся за мной,я пошел назад в главную комнату, где в очаге ещё теплился огонь.