Зимняя сказка. Дилогия (СИ)

Пока мы разговаривали, Игорь, сопровождаемый неуёмным Флюром, который решил лично, вместо Коли, контролировать процесс закачки топлива в цистерну, вышли из кунга. Максим пошёл помогать женщинам в приготовлении праздничного ужина. Сергей опять завалился спать. Остальные на трёх ноутбуках занялись изучением материалов, найденных нами в капитанской каюте. Например, мы с Сашей с большим интересом изучали материалы по трассе нашего предполагаемого движения; Володя с Колей что-то обсуждали, склоняясь над схемой перегонного устройства — этакого мини нефтеперерабатывающего завода; а заглянув на экран ноутбука, за которым сидел Валера, я увидел ожидаемую мной картинку — схему ветряка.

Этими делами мы занимались больше часа, пока Макс вместе с Галей не начали заносить уже готовые блюда для праздничного стола. После этого, все выключили компьютеры и начали с энтузиазмом им помогать. Через полчаса нарисовались и Флюр с Игорём, в кунге сразу же запахло соляркой, да так, что Галя заставила их снять телогрейки и вынести их на улицу на проветривание. Выйдя, они появились обратно минут через пять, после чего в воздухе начал ощущаться аромат знаменитого эликсира Дохтура. Галя этого запаха не знала, а Флюр с улыбкой до ушей, вешал ей лапшу на уши:

— Дорогая Галочка, то, что вы чувствуете своим чудным носиком — это наш с Дохтуром природный запах. Он особенно проявляется, когда на кожу попадает немного солярки, но до обретения полного букета, нужно ещё немного помёрзнуть. Изничтожить его можно только, если хорошо покушать, и утрамбовать это несколькими каплями водочки, после чего — подремать минуточек шестьсот.

Не выдержав сам своего балабольства, он согнулся и заразительно засмеялся. Его поддержали все мужчины, прекрасно знающие запах эликсира Дохтура. Галя недоумевающее на нас посмотрела, потом негодующе фыркнула и гордо удалилась в женский кунг. Ну а мы ещё минут пять от души смеялись. Этому поспособствовал и довольно глуповатый вид недоумевающего лица едва проснувшегося Сергея. Всё это веселье прервало только появление других наших дам, пришедших на этот импровизированный, банкет.

После их появления все успокоились и чинно расселись по своим местам. Флюр рассказал нашим дамам всю эпопею по добыче топлива, не забыв указать и на свою незабываемую роль в этом мероприятии. Затем началась, можно сказать, гастрономическая феерия для наших неизбалованных желудков. За этим ужином мы испробовали все наши стратегические запасы деликатесов, ну и спиртного, конечно.

Ужин закончился тихо и достойно, наверное, уже все устали за время нашего путешествия так часто шутить и прикалываться. Я, конечно, понимал, что всплеск этой искусственной весёлости был вызван крайним напряжением всех духовных и физических сил. Чтобы как-то снять почти никогда непрекращающееся перенапряжение, я и сам способствовал возникновению этих, чаще всего плоских и жестоких шуток. Если прямо сказать, наше положение было очень незавидное, а будущее — туманно. Мы были лишены нашего дома-убежища, за всё это время ни разу не увидели даже и намёка на какие-то остатки цивилизации. С одной стороны с надеждой, а с другой со страхом я думал о нашем путешествии на юг. Я боялся, что даже если океан и освободился ото льда, то, всё равно, вследствие бывших минусовых температур, всё живое погибло. Могло получиться и так, что добравшись до тёплого океана, мы окажемся в безжизненной пустыне. Вопрос — как нам дальше выжить в основном и давил на нашу психику. А ещё чувство кошмарного одиночества и страх перед мёртвым и равнодушным прессом стихии. Может быть, поэтому мы и держались друг к другу так близко — за всё это время у нас ни разу не возникало между людьми больших конфликтов. Все очень бережно относились к своим, можно сказать, соратникам, да и к сохранённым нами животным тоже. Обычно целой трагедией было, когда приходилось заниматься отбраковкой появившихся щенков; многие с трудом переносили, когда забивались лишние куры. Очень бережно мы относились и к нашей технике, так Николай, да и многие другие, каждую свободную минуту посвящали её профилактике и уходу. Ещё бы, ведь теперь исправность и надёжность вездеходов были последней надеждой и опорой в той борьбе, в которой по воле проведения мы принимали участие — эта была отчаянная борьба за жизнь.

Перед тем, как укладываться спать, были обговорены наши дальнейшие планы. Саша коротко обрисовал анализ нашего нынешнего положения и его видение нашего дальнейшего маршрута: