Зимняя сказка для одинокого мужчины

— Мммм- промычал что-то бессвязное в ответ Дмитрий, выходя из комнаты с Варей. Моё сердце сжалось от страшного предчувствия- он словно и не заметил меня. Передумал? Решил, что я…что мы будем обузой? Для многих мужчин переход от слов к делу был сродни переходу Суворова через Альпы — невероятно тяжёлым и почти невыполнимым. Часть из них терялась где-то в самом начале пути. Обещаниями-то разбрасываться очень легко. А вот выполнять…

— Чай не хочешь? — Ольга, поднявшись с кресла, направилась на кухню- тебе сейчас с молоком — самое оно. Как в Англии — попыталась она вывести меня из ступора. Я лишь кивнула в ответ, не желая заставлять ее ждать.

Дмитрий

Дмитрий:

С утра забросил Элю в университет. Всю дорогу она, как выпускница пансиона для благородных девиц, сидела, будто кол проглотила — выпрямленная спина, ручки на коленках. Искоса бросая на меня взгляды, так и не решилась озвучить то, что явно надумала себе. Я не стал мучить её выяснениями — пускай нормально отучится. Только справился о самочувствии — не тошнит, голова не кружится. Значит, уже хорошо.

Принял звонок от доктора с настоятельными просьбами приехать для осмотра и плана реабилитации, пообещав выделить на неделе время для этого. Под его недовольное " люди после комы по полгода обследуются и восстанавливаются" быстро попрощался и сбросил. Знал бы ты, белохалатный, из каких передряг я в молодости живым выходил и относительно здоровым…

В головном офисе, куда решил заехать сегодня, ждал сюрприз- Мирон Александрович Тихаев. Этот мужчина едва ли оправдывал свою фамилию- еще будучи на службе, в ФСБ, он отличался тем, что брался за такие дела, от которых коллеги бежали, сверкая пятками. "Принципиальный до невозможности", "правильный", " старая школа"- это были самые мягкие его характеристики из уст сослуживцев. Те же обреченные, под кого он начинал копать, в ужасе лезли на стену — о взятках и речи быть не могло, о том, чтобы надавить через начальство- тоже (все ещё ходила полубайка о том, как Мирон запер в бане одного генерала, не выпуская до тех пор, пока тот не дал согласие на то, чтобы ушлого местного депутатишку, промышлявшего махинациями со строительством домов для сирот, привлекли плюсом как за измену Родине — дурачок, нагревшись на нечастных обездоленных детях, уже вовсю вёл переговоры с одной Западной страной, где купил недвижимость- собеседовался на должность чиновника средней руки. Генерал, весь красный- от давления и злости, схватил Тихаева за шкирку, едва тот выпустил его из заточения, и…обнял. " Молодец! Мужик!" — странно дрожавшим голосом бросил- " Не продаешься". Генерал спешно уехал, но не обманул- отдал все необходимые распоряжения. После этого Тихаев стал почти легендой).

Что связывало меня и Мирона Тихаева? Огромная благодарность и…целая жизнь. Да, та жизнь, которую подарил он мне, растерянному мальчишке, из детского дома. По программе наставничества в старших классах он взял надо мной шефство. Упорно не обращая внимания ни на мои заскоки, ни на попытки привлечь внимание к себе " бабскими", как он их называл, истериками и моими заявлениями, что " вот сейчас мне дадут квартиру — я ее продам и буду тусить, а его, Тихаева, пошлю нах*р". Почти за шкирку он, по выпуску, привел меня в институт. Следил, чтобы я не прогуливал пары. Его тихая и скромная жена, Эльвира, вообще вела себя будто моя мать — каждое утро она готовила завтрак для своей семьи, Мирона и их дочери, Анастасии, и меня. Искренне переживала за мои неудачи, радовалась от души успехам. Я до сих пор храню ту маленькую золотую булавку " на удачу", что она прикрепила на оборот моего пиджака перед поступлением…. Да, хорошая была женщина. Поэтому еще более несправедливым кажется ее уход- какой-то пьяный урод сбил её, стоявшую на остановке (Эльвира была очень скромной- ей каждый раз было неловко просить водителя отвезти ее куда-то. " Да я как-то привыкла уже сама"- отмахивалась она на все увещевания мужа не ездить одной, на общественном)…

После ее гибели Мирон Тихаев, хоть и замкнулся в себе, но нас с Настей не бросил. Наоборот, с удвоенной энергией принялся за обоих. Особенно доставалось мне — Настя-то еще школьницей сопливой была. А я — послушная глина в руках скульптора. Вот Тихаев и принялся из грязи лепить свое подобие И человека из меня, надо думать, он всё же сделал. Притом, не о моем финансовом успехе речь- бо́льшая часть ребят, что были в моей детдомовской группе, сейчас уже или спились и умерли, или сидят.

— Здравствуй, Дима. — Тихаев весьма органично смотрелся в моем кабинете. Высокого роста, крепко сложенный, едва заметная седина серебрится в висках. Женщины бегали за ним только так, особенно после его повышения. Но он на них внимания особо не обращал. Целибат по жене, видимо.

— Здравствуй, Мирон Александрович — улыбнулся я- рад тебя видеть.

— Я тоже, Дим, я тоже

— Надеюсь, не по мою душу приехал — не преминул подшутить. Тихаев лишь усмехнулся: