Зимняя вода

— Что я могу сказать? Мы с Леной были одноклассницами. На самом деле, мы не очень хорошо друг друга знали, но нам так редко выпадала возможность покататься на коньках, что, когда они спросили, не хочу ли я пойти с ними, я, помню, обрадовалась.

Ева рассказала, как семья упаковала рюкзачок с едой для перекуса и как они отправились в сторону островка, находящегося в сотне метров от берега.

— Дальше мы и не собирались.

День выдался необычайно прекрасный, на ярко-голубом небе светило солнце. Попив кофе и какао, они решили немного покататься по самому островку. Но Лена, вопреки запрету родителей, выехала на замерзшую воду. Начала красоваться, мол, «посмотрите, как я умею», пока родители безуспешно уговаривали ее вернуться.

И вдруг под Леной треснул лед.

— Она была довольно далеко от меня, — сказала Ева, — но я до сих пор помню ее взгляд. Какой… шок она испытала. Как будто до этого не верила, что там действительно опасно кататься. И тут вдруг с ужасом осознала.

Сначала к Лене бросился отец, но трещины расходились с молниеносной скоростью, образовалась полынья, и он тоже упал в воду. А потом мать, она протянула лыжную палку, которая у нее была с собой, но, когда Лена схватилась за палку, мама тоже провалилась в ледяную воду.

Ева осталась одна.

— Лена звала меня, — продолжала рассказывать Ева. — Или мне это казалось. Теперь, когда прошло столько времени, я не могу с уверенностью сказать, что слышала ее крик, но думаю, она меня звала, потому что моей первой реакцией было броситься к ней.

В это время появилась еще одна семья. Держась на расстоянии, они крикнули Еве: «Уходи оттуда! Скорее к берегу!»

— Я посмотрела на полынью. Никого из них уже не было видно.

Тут вдруг Мартину показалось, что Ева вспомнила о чем-то впервые. Как будто в ходе рассказа заглянула внутрь себя.

— Сейчас это звучит странно, и, наверное, так оно и есть, возможно, я потом себе это придумала. Не знаю. Может быть, мне приснилось, ведь я столько раз видела сны об этом несчастье. Но я помню, мне вдруг показалось, что я вижу Ленино лицо подо льдом, ее длинные волосы, колышущиеся вокруг бледного лица. Видела по губам, как она раз за разом повторяет «Иди сюда». Я чувствовала, что хочу последовать за ней, помочь, и, если бы та, другая семья не спасла меня, я наверняка так и сделала бы.

Она помолчала, а потом продолжила:

— Они вырвали меня из оцепенения и заставили отойти от полыньи. Думаю, они спасли мне жизнь.

Она глубоко вздохнула.

— За все эти годы я почти не говорила о произошедшем. Так что, повторяю, не могу сказать точно, что я помню, а что наложилось позже.

Кошка поднялась, потянулась и перевернулась на другой бок.

— Это, должно быть, страшное впечатление, — сказал Мартин, — видеть, как твоя подруга погибает таким вот образом.

Он тут же пожалел о сказанном, нельзя же так прямо. Но Еву это, похоже, не задело.

— По идее, так и должно быть. Но я помню, что это было… красиво. Вот именно тот, последний момент. Как она плавала подо льдом. Звала меня. Если она, конечно, звала. Были ночи, когда я…

Она внезапно замолчала.

— Что было потом? — спросил Мартин.

Ева не отвечала.

— Что? — переспросила она через какое-то время.

— Что случилось потом?

— Я плохо помню. Сначала поднялась такая шумиха. Помню, меня на целую неделю освободили от занятий в школе. Мне все это казалось захватывающим приключением. Интерес к моей персоне, газетные статьи… то, что я оказалась в центре внимания. Но после того случая я никогда больше не каталась на коньках.

Она взглянула на Мартина.

— А потом в какой-то момент об этом снова заговорили, когда произошел второй случай. Лет через десять или около того.

— О чем вы? Что еще произошло?

Ева помолчала.

— Вы ничего не знаете? — спросила она наконец.

— Нет. А что вы имеете в виду? Думаю, что не знаю. Когда это случилось?

— Году… в семьдесят пятом. Мне было восемнадцать, кажется.

Мартин молча ждал продолжения.

— Это произошло с новыми владельцами, с теми, кто переехал в дом после Лены и ее семьи. С их сыном. Думаю, ему года четыре было.

По комнате разлилась тишина, ледяная и выжидающая, как затишье перед бурей.

— И что с ним случилось? — прошептал Мартин.

Взгляд Евы наполнился болью.

— Вы не знали? — спросила она снова, но на этот раз уже не ожидая ответа. — Он тоже утонул, дорогой мой. По крайней мере, так считают. Мальчика на мгновение упустили из виду, когда он играл у воды, и больше уже не нашли.

* * *

Мартин плохо помнил, как возвращался с Черингена, но наверняка, когда он покидал остров, сгущались сумерки, а когда паром причалил к Моллёсунду, совсем стемнело. Звон в ушах нарастал, а потом осел где-то в теле, перешел в странную вибрацию внутри.

Еще один мальчик. Пропал.

Мартин шел наугад по улочкам, ища взглядом нужный фасад, и наконец добрался до дома Элиаса. Постучал, понимая, что выглядит как сумасшедший.

— Боже мой, — воскликнул Элиас. — Что с вами? Что-нибудь случилось?

— Можно мне снова посмотреть журнал? — спросил Мартин. — Старый журнал вызовов. Речь идет еще об одном несчастном случае. Середины семидесятых.