Зимняя война 1939-1940

Давление было поручено оказать французскому военному атташе в Варшаве генералу Ф. Мюсу, который, как отмечалось ранее, находился в эти дни в Париже и был направлен обратно в Варшаву, и французскому послу Л. Ноэлю. Их переговоры с начальником главного штаба польской армии генералом В. Стахевичем и министром иностранных дел Ю. Беком не принесли результатов. 18 августа в Париже получили сообщение – отказ ⁴³. На следующий день Ф. Мюс после трехчасовых переговоров со Стахевичем отправил телеграмму следующего содержания: "В конце концов с согласия Бека была принята формулировка: наша делегация в Москве может маневрировать, как будто полякам не был поставлен этот вопрос"⁴⁴. Поскольку Ноэль вел переговоры с Беком, а Мюс со Стахевичем, то подоплеку этой телеграммы поясняет телеграмма Ноэля от 19 августа, в которой он после очередного отказа Бека на пропуск советских войск сказал ему: "Может быть, лучше, чтобы Вы мне не отвечали. Согласимся с тем, что вопрос перед Вами не был поставлен".

20 августа Наджияр посылает тревожную телеграмму: "Провал переговоров неизбежен, если Польша не изменит позицию". Ноэль, в свою очередь, сообщает, что в позиции Польши изменений не произошло и Бек настаивает, чтобы в конвенции Польша вообще не упоминалась. Ноэль констатирует, что "позиция Польши не заключать с СССР никаких политических и военных соглашений – это «"болезнь" польской политики», что укрепление связей с Францией и Англией, кредиты и прочее не были использованы для того, чтобы получить согласие Польши на сотрудничество с СССР ⁴⁵.

Подводя итоги переговорам, Наджияр писал 25 августа в Париж: "Действительно, как можно было надеяться получить обязательства СССР против Германии… если поляки и румыны продолжали игнорировать русскую помощь"⁴⁶. Имелись на то и более глубокие причины. Лорд Стренг, не только активный участник переговоров, но и знаток многих тайн британской политики рассматриваемого периода, выступая с почетной лекцией "Московские переговоры" в университете г. Лидс (Великобритания) в 1968 г., назвал, на наш взгляд, важнейшую из них: "Собственная безопасность, к которой стремились русские, не обеспечивалась тем соглашением, которое могли себе позволить западные державы"⁴⁷.

В Берлине более настойчиво искали пути ускорения переговоров и с Лондоном и с Москвой, их результативности, для чего планировали поездку Геринга в Англию, а Риббентропа – в Москву. Развернулась напряженная подготовка этих визитов. Поскольку один из них исключал другой, выбор зависел от хода переговоров по всем сторонам "треугольника" и должен был быть сделан в "последний час". Ближайшей и важнейшей целью Германии на этом этапе закулисной дипломатической борьбы являлось обеспечение наиболее выгодных внешнеполитических условий для захвата Польши.

3 августа на очередной встрече с немецким послом в Лондоне Г. Дирксеном советник британского премьер-министра Г. Вильсон дал понять, что англо-германское соглашение "начисто освободит британское правительство от принятых на себя в настоящее время гарантийных обязательств в отношении Польши, Турции и т.д." В результате беседы германский посол пришел к выводу, что возникшие у Англии за последние месяцы связи с другими государствами "являются лишь резервным средством для подлинного примирения с Германией и что эти связи отпадут, как только будет действительно достигнута единственно важная и достойная усилий цель – соглашение с Германией"⁴⁸.

Стремление достигнуть взаимопонимания с Германией было характерно не только для английских консерваторов, но и для ряда ведущих французских политиков. Министр иностранных дел Франции Бонне заявил, в частности, германскому послу Вельчеку: "Несмотря ни на что, Франция придерживается идеи сотрудничества с Германией, которое снова начинает налаживаться, а со временем станет более тесным"⁴⁹. Министр подчеркнул, что Франция не откажется от этой генеральной линии своей политики. Данные проекты поддерживались и некоторыми американскими представителями в Европе. Посол США в Лондоне Кеннеди был убежден, что поляков следует бросить на произвол судьбы и дать нацистам возможность осуществить свои цели на Востоке, поскольку конфликт между СССР и Германией "принесет большую выгоду всему западному миру"⁵⁰. Посол США в Берлине X. Вильсон считал вероятным вариант нападения Германии на Россию с молчаливого согласия западных держав "и даже с их одобрения"⁵¹.

В то же время у Рузвельта и других наиболее дальновидных американских политиков росло понимание пагубности мюнхенского курса. Министр внутренних дел США Г. Икес писал видному общественному деятелю Р. Робинсу: "Чемберлен неотступно следует своим нечестным путем. Очевидно, что он вопреки всему надеется, что Гитлер в конце концов решит двигаться на восток, а не на запад. Вот почему он медлит в отношении заключения соглашения с Россией, что может иметь фатальные последствия как для Франции, так и для Британской империи"⁵².