Зимняя война

– Сложнее, но ведь в ОСОАВИАХИМе на подобном вроде пытаются учиться? Вот и не будет у них шока от новой техники. Да и сам знаешь, какие на училища лимиты по топливу выделяют. Так что им как раз на такие цели хватит.

– Соглашусь.

– А это то, что тебе по плечу уже сейчас. Создать надо армейские учебные эскадрильи.

– То есть?

– Собираешь несколько самых опытных летчиков, свои самолеты знающие, как на зубок. Вот они и должны молодежь довести до ума пусть на уровне взлет-посадка, но на новых уже самолетах! На привычных пусть пилотаж крутят, все мастерство будут улучшать, а на новых только основы.

– Хм…

– Тут и лимиты можно выбить, это же будет учебно-боевая часть, особая эскадрилья, ну, вы там лучше придумаете. Окончательную шлифовку делать в боевом полку. Там уже основы тактики, пилотаж более высокого уровня. Опять же налет возможен, лимит на авиатопливо другой. А хочешь вишенку на тортике?

– Ну?

– Специальные эскадрильи повышения квалификации. Вот туда командирами асов ставить. Лучших из лучших. Вот тут толкового пилота направил, а из него делают уже воздушного волка, от которого враги улепетывать будут завидят или услышат, все равно…

– Да. Наговорил ты мне, комдив, мне теперь надо будет голову ломать, все припоминая.

– Павел Васильевич, обижаете, я тут пару строк черканул, просто без строгих привязок и обоснований. Посмотри, может быть, что-то и пригодиться.

– Ладно, спасибо тебе, разберусь. – произнес Рычагов, рассматривая несколько страниц, расписанных убористым почерком, что я положил ему на стол.

– И еще, Павел Васильевич, – произнес я, уже направляясь к дверям кабинета, но развернулся, и подошел к Рычагову почти вплотную, убавил громкость голоса до шепота, пришлось наклониться, – никогда не говорите, что летаете на гробах. Гробом самолет делают пилоты.

* * *

Маргарита появилась примерно через полчаса от того, как время работы истекло. Увидев меня обрадовалась, заулыбалась, быстрым шагом подскочила ко мне и заявила:

– Простите, Алексей Иванович, Кулагин[84] задержал. Слушала начальственные указания. Никакой личной жизни. Раньше было проще, у нас тут главреда не было, командовала редколлегия. Я работала с Петровым[85], он меня из «Огонька» перетащил. Ой! Это мне? – Маргарита наконец обратила внимание на букет белых роз, удобно устроившихся на моей, чуть дрожащей от нервного напряжения, руке. Вот что начальственный выговор делает с девушкой!

– Это вам, Маргарита, только давайте на «ты», а то я смущаюсь и чувствую себя Кощеем Бессмертным, когда меня молоденькая девушка, и на «вы».

– Согласна. Куда идем?

– Пока что прямо, Марго, пока что прямо… – и я указал направление, уточняя: – к Садовому кольцу.

Мы начали неторопливое движение, девушка удобно взяла меня под руку: и ей хорошо. И мне приятно, и все приличия соблюдены.

– Так почему Марго? Вы как-то странно угадали, меня так звал отец, мама звала Маргариткой, бабушка Мэрой…

– Не Марой?

– Шутите? Мара – носит в себе негативную коннотацию, бабушка такого не могла бы допустить…

– Да, славянская богиня смерти… это не про тебя, точно… А Маргошей?

– Если бы меня кто-то посмел назвать Маргошей, я бы его самолично удавила!

– Вот! Чисто Мара… Шучу, в этом вопросе я с тобой, Марго, солидарен. Глупейшее искажение прекрасного имени Маргарита.

– Так почему ты назвал меня именно Марго? – она смешно нахмурила лобик, и постаралась серьезно и грозно посмотреть мне в глаза…

Вот ты как со мной, хорошо, забросим тебе из будущего…

– Ты напомнила мне одну литературную героиню, которую автор иногда называет королевой Марго… – она мило улыбается, еще ничего не подозревает. Хорошо!

– «Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы. Черт их знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в Москве. И эти цветы очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем пальто. Она несла желтые цветы! Нехороший цвет. Она повернула с Тверской в переулок и тут обернулась. Ну, Тверскую вы знаете? По Тверской шли тысячи людей, но я вам ручаюсь, что увидала она меня одного и поглядела не то что тревожно, а даже как будто болезненно. И меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах»! [86]

Маргарита неожиданно остановилась, как будто натолкнулась на стену.

– А у вас, королева Марго, вместо желтых цветов была пожелтевшая от времени папка… И одиночество в глазах тоже было… И есть.

Маргарита на несколько секунд замерла, уставившись взглядом в землю.