Зимняя война

В четыре часа дня в министерстве появился Магни, покидающий страну, чтобы представить своего преемника — Карра де Во. Я объяснил им, что мы надеемся прежде всего на заключение мира и ожидаем решающего ответа из Москвы. Если он будет отрицательным, то мы обратимся к Западу за помощью. Магни был не слишком доволен этим заявлением. Он надеялся, что решение вопроса будет достигнуто до его отъезда.

В 16.30 позвонил Веркер. Он сказал, что доложил Галифаксу о том, что решение в Хельсинки будет принято 5 марта. В этой связи Галифакс направил ему телеграмму: «Время истекает; постарайтесь уговорить их принять решение».

Я изложил ему наше понимание ситуации, как сделал это для французских дипломатов. Веркер понял наше положение и все последствия нашего решения.

В 17.45 у меня появился шведский посол Сахлин, который сообщил о следующей информации из Стокгольма: «Мы известили Москву, что Финляндия принимает условия; в этой связи шведское правительство предложило прекратить военные действия начиная со вторника 6 марта с 11.00 по московскому времени. Если это предложение будет принято, мы надеемся на его принятие финской стороной».

Сахлин также оставил мне текст телеграммы Ассарссона от 4 марта.

В 19.00 Cахлин сообщил по телефону, что ответ из Москвы еще не получен. Возможно, он поступит ночью.

В 23.00 у меня состоялся еще один разговор с Гюнтером. Он сказал, что ответа из Москвы еще нет. Такие телеграммы приходят, как правило, очень поздно. Мы договорились, что он будет звонить мне в любое время ночи, если потребуется предпринять до утра какие-либо действия: например в связи с прекращением военных действий.

Последнее трудное решение

Еще до рассвета 6 марта события словно пустились вскачь. В 4.45 из Стокгольма позвонил Эркко, которому министерство иностранных дел Швеции передало следующее заявление: «В 10.30 вечера финский ответ был получен в Москве. Молотов заметил, что он не вполне определенен. Советское правительство не согласится на перемирие до тех пор, пока войска из Виипури и Выборгского залива не будут эвакуированы. Он обещал доложить вопрос своему правительству и вернуться к нему вечером».

В 7.00 раздался телефонный звонок от Сахлина, и он повторил мне то, что уже сообщил Эркко; в 8.45 добавил новые подробности: «Прошлой ночью Молотов передал через Ассарссона следующее: „Учитывая тот факт, что финское правительство приняло условия, выдвинутые Советским Союзом, правительство Советского Союза согласно начать с финским правительством переговоры с целью заключения мира и прекращения военных действий. Местом проведения переговоров предлагается Москва, где ожидают финскую делегацию“».

Ассарссон спросил, почему не получено согласие на прекращение военных действий. Молотов ответил, что положение на фронте очень неопределенное и Советский Союз определит свое отношение к прекращению военных действий в ходе переговоров. Когда Ассарссон обратил внимание на опасность, которую влечет такое промедление, на возможность вмешательства других государств, Молотов сказал, что не следует опасаться подобного поворота событий, если Финляндия сама не желает его. Финская делегация может отправляться немедленно. Безопасность Ленинграда не должна быть предметом обсуждения. Выдвинутые условия мира являются минимальными требованиями советской стороны.

Гюнтер говорит, что он ожидает немедленного ответа.

Сразу после Сахлина позвонил из Стокгольма Эркко. Он сообщил то же, что и Сахлин, добавив, что Швеция может организовать прямое самолетное сообщение из Стокгольма в Москву. Советский Союз не верит в западную помощь. Он сказал, что в Швеции рады подтверждению дружеского отношения Советского Союза к Швеции.

В 10.30 я позвонил Гюнтеру в Стокгольм. «Ответ Молотова, — сказал я ему, — наглядно демонстрирует всю сущность политики советского руководства. Они согласны на переговоры, но не хотят прекратить военные действия на это время. Ситуация становится очень запутанной. Если мы примем приглашение Москвы к переговорам, то на Западе махнут на нас рукой, предложенная помощь будет сразу забыта; нам не будут поставлять даже оружие. Тем временем Красная армия может перейти в наступление, и мы окажемся в ее руках. Может ли Швеция обещать, что она придет нам на помощь, если мир не будет заключен?»

Гюнтер всячески побуждал нас ехать в Москву. Его правительство в любой момент было готово организовать нашу поездку из Стокгольма.