Зимняя война

Ближе к концу заседания я предложил отправить в Москву телеграмму, в которой было бы сказано, что правительство намерено принять предложенные условия; оно надеется на прекращение военных действий, чтобы иметь возможность эвакуировать население с передаваемых территорий. Предложение было принято.

Я попросил комиссию по внешнеполитическим вопросам парламента собраться в 9.30, поскольку предъявленные нам условия значительно отличались от тех, которые были обсуждены ранее комиссией; требовалось получить поддержку позиции, принятой кабинетом министров. На ее заседании я доложил о самых последних политических событиях, об информации, полученной от нашей делегации из Москвы. Я сообщил, что кабинет министров решил принять предложенные нам условия мира, несмотря на их жесткость.

Вслед за этим разгорелась жаркая дискуссия. Депутаты Кекконен и Карес жестко возражали против принятия условий мира. По их мнению, война должна быть продолжена. Кекконен считал, что необходимо обратиться за помощью к Западу, а Карес полагал, что нынешняя ситуация Финляндии — результат ее пробританской политики. Он также считал, что состав делегации, направленной в Москву, был неудачным. За принятие условий мира высказались депутаты Рейникайнен, Вестеринен, Кайяндер (который задал целый ряд вопросов), Кукконен, Силлапряя и Хакцелл. По мнению последнего, ситуация в пользу мира созрела в течение последних двух месяцев. Он не верил в западную помощь, результатом которой в политической игре стало бы вмешательство Германии.

На этот раз вопрос был вынесен на голосование, чтобы позиция комиссии была совершенно ясной. В пользу предложения кабинета министров проголосовали тринадцать членов комиссии, четверо были против — Карес, Кекконен, Кому и Кямяряйнен. Депутат Икола также был против, но по своему статусу он не имел права решающего голоса и не принимал участия в голосовании.

В 10.00 позвонил Маннергейм. Вторая телеграмма о ситуации на фронте, которую я отправил в Москву, была, по его мнению, чересчур пессимистичной. Он хотел внести в нее изменения и продиктовал мне свой собственный вариант. В его изменениях, однако, не было ничего, что меняло бы ее суть. Я попросил его направить мне эти изменения в письменном виде и обещал передать их, как только получу.

В 10.30 в министерстве появились Веркер и де Во, британский и французский послы, пришедшие по моему приглашению. Я сказал им, что мы должны иметь полную ясность об отношении Норвегии и Швеции к транзиту войск. Они обещали снестись со своими правительствами по этому вопросу.

В 11.00 появился норвежский посол Мишле, чтобы узнать у меня, есть ли уже решение.

Я ответил отрицательно. Со своей стороны мы хотели бы получить однозначный ответ от Норвегии по двум пунктам: каково окончательное официальное отношение Норвегии к транзиту войск Запада? намерена ли Норвегия проработать возможность создания оборонительного союза государств Севера в случае, если мы заключим мир с Советским Союзом? Он обещал выяснить намерения своего правительства.

В 11.20 снова позвонил маршал Маннергейм. Он спросил, не можем ли мы предложить СССР территории в Северной Финляндии. Пожертвовав ими, мы, возможно, спасли бы полуостров Ханко и часть территории в Южной Финляндии.

Я сказал ему, что подобное предложение вряд ли соблазнит Советский Союз. Кроме того, этот шаг будет неприятным сюрпризом для Швеции и Норвегии.

Маннергейм ответил: «Каждый должен думать прежде всего о себе. Именно так поступили Швеция и Норвегия».

Я обещал передать его предложение нашей делегации в Москву для рассмотрения.

В течение дня несколько раз звонил президент, чтобы узнать новости. Я рассказал ему все, что мне удалось узнать.

В 13.10 Хьелт, пресс-атташе нашего посольства в Стокгольме, сообщил мне по телефону, что шведское информационное агентство ТТ получило телеграмму из Хельсинки, в которой говорилось, что комиссия по внешнеполитическим вопросам парламента приняла условия мира, выдвинутые Советским Союзом.

Это известие привело меня в ярость. Сейчас, когда мирные переговоры вошли в критическую фазу, кто-то разболтал такую информацию! Это совершенно безответственный поступок! Но кто отправил телеграмму, как она прошла цензуру? Я предложил Хьелту потребовать, чтобы ТТ не распространяло информацию, содержащуюся в телеграмме. Хьелт сказал, что ТТ уже передало эту информацию в прессу, и предложил сделать официальное опровержение. Я согласился.

Эта мера только частично достигла цели. Большинство шведских газет воздержалось от перепечатки телеграммы, но падкие до сенсаций вечерние газетенки все-таки опубликовали ее, хотя и в качестве слуха. Вечером она обсуждалась во всех кафе и ресторанах Стокгольма. Совершенно естественно, что она сразу была передана по телеграфу в Москву, где нашим представителям пришлось столкнуться с ней лицом к лицу во время переговоров.