Зимняя война. Дипломатическое противостояние Советского Союза и Финляндии. 1939-1940

«Ответ получен. Официальные лица подтверждают, что не будет никаких корректив в данных, названных Веркером финскому правительству 27 февраля, а именно: хорошо вооруженные силы численностью от двенадцати до тринадцати тысяч человек. Подтверждается, что они могут прибыть в скандинавские порты 20 марта, после чего будут переброшены в Финляндию; сроки переброски зависят от местных условий».

Генерал Вальден предположил, что общая численность войск составит от 12 до 13 тысяч человек, но часть из них останется в Швеции. Подразделения численностью около 6 тысяч человек будут переброшены в Финляндию.

Поскольку информация о количестве войск изо дня в день называлась различной, Ханнула попросил меня еще раз запросить более точную информацию, но я отказался сделать это.

Позиция Паасикиви претерпела некоторые изменения в свете последней информации. Поскольку помощь, предложенная Западом, была недостаточна и не могла прибыть вовремя, Паасикиви предлагал обратиться к Германии с просьбой попытаться скорректировать условия мира так, чтобы они могли удовлетворить Россию и не стать чересчур тяжким бременем для Финляндии. Это обращение к Германии следовало сделать параллельно нашим отношениям со Стокгольмом. Это предложение было поддержано Борном и Пеккалой.

Маршал Маннергейм, как стало известно через премьер-министра, склонялся к мысли, что мы должны иметь в качестве мирного посредника какую-нибудь другую страну, а не Швецию, которая более всего была обеспокоена своим спасением. Он видел в качестве такого незаинтересованного посредника Соединенные Штаты. Он также считал, что для оказания давления на Скандинавские страны с целью оказания нам более эффективной помощи мы должны предложить советской стороне в обмен территории, через которые она могла бы получить пути сообщения в Северной Финляндии, а также Аландские острова.

Я возражал против обращения к Германии. Мы уже дважды пытались использовать этот вариант и потерпели неудачу. Совершенно ясно, что Москва не хотела позволить Германии действовать от имени Финляндии. Кроме того, наша двойная игра будет выглядеть отвратительно: вести переговоры с Западом о помощи и в то же время обратиться за содействием к их врагу. Споры затягивались, и я упрекнул кабинет министров в нерешительности. В нынешней ситуации мы должны были действовать энергично.

Закрывая обсуждение, президент заявил, что предложение об обращении к Германии отвергается, мы решили ждать ответ из Москвы.

Вечером я позвонил по телефону Эркко, чтобы сообщить ему, как прошли переговоры с Гюнтером и Сахлином; попросил его добыть текст телеграммы из Москвы.

От Эркко я узнал, что шведский генеральный консул в Париже Нордлинг приехал накануне в Стокгольм со специальным поручением от Даладье. В присутствии кронпринца и министра иностранных дел Гюнтера он передал королю послание, в котором сообщалось, что Англия и Франция решили направить военную помощь Финляндии через территорию Норвегии и Швеции. В послании содержалась просьба высказать отношение Швеции к этому шагу. Король и кронпринц были готовы разрешить транзит без возражений, но Гюнтер выразил определенные сомнения. Ответ короля на послание премьера Даладье еще не был отправлен адресату.

День 4 марта был напряженным и беспокойным: мы не знали, открыта ли еще дорога к мирным переговорам; не знали, какой ответ дать Западу относительно помощи. Я почти не сомкнул глаз, размышляя о решении; но и утро не принесло ясности в этом вопросе.

Поскольку ответа из Москвы все не было, заседание кабинета министров не проводилось. Вечером я направился в парламент: депутаты беспокоились о том, как могут повернуться события. Министр Ньюкканен ратовал за обращение к Западу за помощью.