Зимняя война. Дипломатическое противостояние Советского Союза и Финляндии. 1939-1940

На следующий день, 12 марта, я получил письменный текст британского коммюнике. У меня побывал Веркер, который от имени своего правительства передал мне меморандум, в котором говорилось, что премьер-министр Чемберлен 11 марта в палате общин следующим образом ответил на запрос лидера оппозиции:

«Палата общин должна быть поставлена в известность, что французское и британское правительства оказывали и продолжают оказывать материальную помощь Финляндии. Помощь имеет весьма существенное значение для финской армии. Правительство Ее Величества и французское правительство уже информировали финское правительство, что они готовы, в качестве ответа на просьбу о дальнейшей помощи, немедленно и совместно прийти на помощь Финляндии, используя все имеющиеся в их распоряжении возможности».

Это сообщение было последней попыткой Запада воздействовать на позицию финского правительства за один день до истечения срока, отпущенного Финляндии. В то же время его целью могло быть желание успокоить общественное мнение на Западе.

В течение дня было получено известие, что следующая встреча в Москве должна состояться в 18.00 по местному времени.

Поздним вечером мне позвонил Гюнтер и спросил, что слышно нового из Москвы. Я рассказал ему, что случилось во время последней встречи. Все требования, выдвинутые советскими представителями, представлялись нам очень жесткими. Я также сказал, что спора, который разгорелся во время этой встречи, можно было избежать. Требования, ранее выдвинутые Советским Союзом, и те, которые были сделаны во время переговоров в Москве, расходились по многим пунктам. Когда наши представители обратили внимание на это обстоятельство во время переговоров, Молотов заявил, что передал все условия, устно и в письменной форме, шведскому послу Ассарссону, а также мадам Коллонтай. Мы, однако, не были проинформированы о них на ранней стадии переговоров. Тогда конфликта удалось бы избежать.

Гюнтер. Заявление Молотова не более чем выдумка.

Таннер. Относительно транзита для Запада — придерживается ли шведское правительство своей прежней позиции?

Гюнтер. Да. Сегодня вопрос был вынесен на обсуждение комиссии по внешнеполитическим вопросам риксдага. Комиссия поддержала позицию кабинета министров.

Таннер. Можем ли мы получить эту информацию сегодня в письменной форме?

Гюнтер. Вы ее получите. У нас ходят слухи, что комиссия по внешнеполитическим вопросам парламента (Финляндии) приняла советские условия мира.

Таннер. Это сообщение не имеет под собой никакой основы. Оно уже было официально опровергнуто.

Я должен был придерживаться моего лживого опровержения даже в разговоре с Гюнтером. Было совершенно необходимо свести на нет эффект злополучной телеграммы.

Двенадцатого марта от нашей делегации в Москве пришло несколько важных телеграмм. Поэтому я попросил членов кабинета министров собраться в девять часов утра.

На заседании я сразу передал собравшимся содержание этих телеграмм. Накануне в 16.55 от делегации была получена телеграмма с запросом технической информации военного характера. Она гласила:

«На случай возможного обсуждения прекращения военных действий необходимо иметь мнение главнокомандующего об интервале между моментом подписания и моментом вступления соглашения в силу, отдельно для различных участков фронта. Ждем письменного ответа».

На этот вопрос был дан ответ после консультации с главнокомандующим: двадцать четыре часа — достаточное время для фронта южнее широты города Лиекса, и сорок восемь часов — для фронта севернее этого участка, исходя из предположения, что время передачи сообщений между Москвой и ставкой главнокомандующего составит не более четырех часов.