Зимняя война. Дороги чужого севера

Разведчики откатились обратно, поползли, а выйдя из опасной зоны, встали на лыжи и заспешили к дороге…

— Минометы, говоришь… — утробно проурчал полковник Уматов. — Ну что ж, мы тоже минометы подтянем, вышибем, так сказать, клин клином…

К чести командования, оно не бездействовало. Боеприпасы подвезли минувшей ночью — грех жаловаться на их нехватку. Артиллерия в данной ситуации была беспомощна, а вот минометы пришлись в самую пору. Батарею перевозили две полуторки на гусеничном ходу. Эта техника плевать хотела на препятствия и глубокий снег. Машины прорвались через расступившиеся ряды, встали одна за другой. Откинулись борта, носились расчеты. Конструкция минометов позволяла вести огонь из кузовов, платформы были привернуты к специальным рамам. Угол к горизонту прибрасывали «на глазок» — не до сложных расчетов. И практически угадали! Первым залпом накрыло пустое пространство между лесом и деревней, рухнули несколько елей. Второй залп угодил в самую точку — мины взрывались в овраге, разлетались комья глины, ветки, усыпанные сочной хвоей. Третий залп превратил овраг в какое-то месиво из земли и обломков растительности. Многие финны погибли в овраге, и все же большинству после первого залпа удалось выбраться, и они кинулись в глубь леса. И этот момент минометчики не упустили — уменьшили угол к горизонту. Мины рвались в лесу, валили деревья, выдирали с корнем щуплые кустарники. Выжившие уперлись в стену из поваленных деревьев, побежали в южную сторону. Рота красноармейцев с грозным «ура», увязая в снегу, бежала со стороны дороги. Орущий вал катился с косогора, прорвался через деревню, завяз в снегу на северной околице. Финнов, отступающих на юг, встретили подошедшие под шумок бойцы старшего лейтенанта Мечникова. Разведчики лежали в снегу, сидели за деревьями, с ленцой постукивали автоматы «Суоми». Между деревьями метались фигуры в рваных маскхалатах. Защитная униформа уже не спасала — финны теряли каски, оружие. Но упорная группа из семи-восьми человек пыталась прорваться. Они бросили гранаты, стреляли из автоматов. Эффективность огня была крайне низкой, гранаты взрывались с недолетом, пули летели над головами. Растерянные, контуженые, эти люди плохо понимали, что происходит. Мечников лично пристрелил двоих, не испытывая к ним ни доли жалости. Солдаты истерично перекликались, и он удивился — этот язык был ему незнаком. Но какое это имеет значение, хоть папуасы с синими бородами! Несколько выживших предприняли последнюю попытку, бежали сплоченной кучкой, поливая огнем. Двоих играючи выбили из кучки, остальные рассыпались, залегли. В стороне опять разгорелось грозное «ура!» — красноармейцы шли на приступ взорванного леса.

— Эй, солдаты, сдавайтесь! — на ломаном финском выкрикнул Мечников. — Сопротивление бесполезно!

— Попались так попались, — проворчал лежавший рядом Максимов.

Оборвался шум, настала тишина. Стали медленно приподниматься фигуры в рваной униформе, выбрасывали оружие, тянули руки. Кто-то харкал кровью, держался за живот, другие смотрели исподлобья, угрюмо. Из кучки уцелели четверо, двое из них были ранены. Левее, сцепив руки за затылками, поднялись еще трое. Разведчики подходили, с любопытством всматривались во вражеские лица.

— Так вот они какие, северные олени… — процедил Тимашевский и вскинул приклад, чтобы врезать по лбу рослому детине с кровоточащими щеками. Тот даже не вздрогнул, и он, опустив приклад, сплюнул на снег. Отходчива русская душа…

Красноармейцы отловили в лесу еще несколько человек. Всех, кто выжил, гнали на опушку, пинками отправляли к деревне. Они брели по снегу, падали, товарищи помогали им подняться. Пленных вывели на пустырь между строениями. Одни из них обессиленно упали прямо в снег, другие сели, обняв руками колени.

В деревне хозяйничали красноармейцы, прочесывали дома. Доносились крики, солдат беспокоил вопрос: имеют ли они право взять теплую одежду, кое-что из не портящихся продуктов или все бросать и мерзнуть дальше? «Берите, товарищи! — отмахивался молодой лейтенант. — Но никакой партизанщины! Вы бойцы Красной Армии и должны выглядеть соответственно! Разрешаю брать носки, варежки, теплое белье!» Счастливчики тут же стали запасаться. Кто-то крикнул, что уже до них поработали мародеры, взяли все ценное. Уж не финские ли господа, что сидели в засаде? «Финские господа» сбились в кучку, угрюмо взирали на своих врагов. С «гор» спустился капитан Покровский, за ним полковой комиссар Решетов со свитой. Последний поморщился, обнаружив целый выводок чужих солдат — и куда их теперь? Пленные поднялись, чувствуя прикованное к ним внимание. Полковой комиссар, остановившись в отдалении, разглядывал пасмурные лица.

— Мечников, ты же понимаешь по-фински?

— Средне, товарищ полковой комиссар, — отозвался Никита. — Специально финский не учил, так, по верхушкам…

— И все же постарайся. Выясни у этих орлов, какая часть и какую задачу выполняли.