Зимняя война. Дороги чужого севера

Все произошло сумбурно, как-то впопыхах. В голове стреляли молнии, энергия бурлила, как кипяток в паровом котле. Никита тоже задыхался и, когда все кончилось, боялся ее отпустить, снова прижимал к себе, целовал.

— Какое грехопадение, Никитушка… — стонала Лиза. — И как нам не стыдно, это просто невероятно… Подожди, родной, не уходи, не отпускай меня, прижмись…

Потом она стала приводить себя в порядок, и Никита занялся примерно тем же — одежд, слава богу, было меньше.

— А как же тумбочка? — тупо спросил он.

— Забудь, нет никакой тумбочки, — тихо засмеялась Лиза. — А может, есть, не знаю, это не важно…

— Придем сюда еще раз? — спросил он. — Завтра или, может быть, послезавтра? Поищем эту тумбочку — она обязательно должна найтись…

Лиза засмеялась, он держал ее за плечи, вздрагивало худенькое девичье тельце.

— Давай не будем загадывать, Никита, хорошо? Мы еще сегодня должны из всего этого выкрутиться, чтобы никто не заподозрил… Я выйду первой, а ты — не раньше, чем через две минуты. Сделай нормальное лицо, а не такое, как сейчас… Что это за лицо, Никитушка? Это не лицо, а лист признательных показаний… о, боже… Возвращайся в палату спокойно, здоровайся с санитарками, ни от кого не шарахайся…

…Вот и настал этот день, он не мог не настать, как бы ни пытались его оттянуть. Все бумаги были оформлены, в кармане лежало предписание к определенному часу прибыть в военкомат Красногвардейского района Ленинграда. Лиза проводила его до фойе, вместе с ним вошла в тамбур, где в эту минуту никого не было. Девушка неплохо держалась, внешне была спокойной. Никита тоже держался, хотя в душе царила полная муть. Они припали друг к другу, и Лиза прошептала:

— Никита… Не вздумай погибнуть, слышишь меня? Помни, что тебя ждут и всегда будут ждать. Мне не нужен никто другой. Вот возьми, это мое фото… — Она сунула ему в руку сложенный пополам конверт. — Я не очень хорошо там вышла, но другого не нашла… Пиши, Никита, постоянно пиши, а я буду отвечать. Если несколько дней не будет письма, начну нервничать, делать запросы во все воинские части… Вот черт, я же не знаю адреса твоей полевой почты…

— Я тоже не знаю, но какой-то будет… Зато я знаю твой адрес в Ленинграде, твой местный адрес… Все будет хорошо, Лизонька…

— Ладно, уходи, я не пойду за тобой на улицу, это очень тяжело — смотреть тебе вслед… Нет, подожди… — Она прижалась к нему, покрыла поцелуями. — Все, уходи, я буду ждать… — вытолкала его из тамбура, развернулась и побежала назад, глотая слезы.

Никита вышел в морозный двор, испытывая ни с чем не сравнимые щемящие чувства…

Глава 11

Десять дней на всем протяжении фронта велась мощная артиллерийская подготовка. Сотни тысяч снарядов обрушились на финские позиции, перепахивали блиндажи, окопы, ходы сообщений. 11 февраля, когда затихли орудия, началось новое наступление Красной Армии. Это была уже не прежняя голодная, плохо обученная и плохо одетая армия. Командование учло ошибки, появились новые военачальники, части и соединения перегруппировали и усилили. В ходе тяжелых трехдневных боев части 7-й армии прорвали главную полосу обороны линии Маннергейма. Авиация утюжила позиции противника. В прорыв вводились танковые соединения — они развивали успех, двигались дальше. Финские части отходили, чтобы не попасть в окружение. Наступающие войска приближались ко второй полосе обороны, закреплялись, затыкали все дыры, где мог просочиться враг. Теперь у штабистов имелись подробные карты, бесперебойно работала разведка, добывая сведения о теряющих боевой запал финских подразделениях. В наступающие части поступало подкрепление, подвозились продукты, горюче-смазочные материалы…

Полуторка тряслась по расчищенной дороге. В кузове подрагивали какие-то бочки, стальные ящики, здесь же сидели, прислонясь к борту, связисты с катушками и телефонными аппаратами. Никита мостился на картофельном мешке, держась за борт. Недавно проехали памятный Путоярве — настолько памятный, что при одном упоминании кровь застывала в жилах. «Дорога смерти», по которой шел полк Уматова и по которой потом откатывались к Путоярве его остатки… Знакомый лес, где уже ничто не напоминало бойню двухмесячной давности. Слева — разрыв между лесными массивами, в низине — деревня Каллела, где под снегом валялись разбитые минометы финской армии…