Зимняя война

Еременко до революции тоже служил в царской армии. Как и Голубев. Но, в отличие от «ихнего благородия», был рядовым. И эту «белую кость» (в смысле, сволочь золотопогонную) ненавидел искренне и люто. И рубил безпощадно. В Первой Конной. Вместе с товарищем Сталиным, Ворошиловым, Буденным и Тимошенко! И военспецам тоже никогда не верил. Потому что, сколько волка ни корми, он все равно по-волчьи выть будет. Пока не издохнет! Не случайно все эти «спецы» (командарм Шапошников - исключение, которое лишь подтверждает правило) оказались врагами народа!

О прибытии командующего Голубеву доложили, как только приземлился самолет. Но было уже поздно.

Во время доклада командир корпуса все время путался и перескакивал с одного на другое, то и дело сбиваясь на скороговорку. У него заметно тряслись руки. И градом катился пот. То ли оттого, что в избе было жарко натоплено. То ли оттого, что весу в нем было девять с лишним пудов (при среднем-то росте!). А может, от страха.

Широкое, квадратное лицо Еременко потемнело. На скулах играли желваки. И без того маленькие, колючие глаза сузились, превратившись в щелки. Было видно, что он едва сдерживается…

Но хватило его ненадолго. Не дождавшись окончания доклада, он подскочил к Голубеву и ударил его кулаком по лицу. С размаху. И еще! И еще раз! И снова!

- Р-р-растреляю! - рычал Еременко. - Твар-рь! Зажр-р-рался тут! Сволочь!

Комдив втянул голову в плечи, даже не пытаясь оказать сопротивление. И только всхлипывал при каждом ударе. Размазывая кровь по разбитой физиономии. А Еременко месил его как грушу. И матерился на чем свет стоит.

Все, кто находился рядом, онемели от неожиданности. Но вмешаться и остановить воспитательный процесс никто не посмел. Даже военком корпуса бригадный комиссар Шабалов. Который справедливо опасался оказаться следующим. Воспитуемым.

Потому что военный комиссар вместе с командиром несет полную ответственность за состояние и боеспособность соединения и за успешность его действий в бою. И обязан участвовать в разработке каждого решения и подписывать все боевые приказы совместно с командиром. И если командир несет единоличную ответственность за оперативное руководство войсками, то военный комиссар отвечает за четкую и безперебойную работу тыла на всех этапах боя.

Так что Шабалов опасался не зря. Но на этот раз обошлось. Все шишки (то бишь, синяки) достались Голубеву. Который был отстранен от должности. И откомандирован. В смысле, этапирован. В Петрозаводск. В распоряжение командующего фронтом. До выяснения. Причастности и степени виновности.

Наведя в корпусе порядок и убедившись, что начштаба комбриг Понеделин, назначенный ВРИД комкора, должным образом осознал и полностью уяснил необходимость немедленного исправления ситуации (в том числе, передислокации штакора в Питкяранта), командарм вылетел в штаб фронта. Для решения вопроса о скорейшей высадке морского (точнее, озерного) десанта в тыл загнанного в угол и озверевшего противника…

Командующий Ладожской военной флотилией капитан первого ранга Трайнин времени даром не терял. Понимая, что еще одного провала ему уже не простят.

За неделю, прошедшую с момента побоища в Саунасаари, Трайнину ни разу не удалось поспать более четырех часов подряд. Зато теперь его флотилия была во много раз сильнее, чем в первый день наступления.

Во-первых, в Шлиссельбург пришли обещанные комфлота корабли. Канонерка «Сестрорецк» (однотипная с «Ораниенбаумом», который был уже снят эпроновцами с камней, отбуксирован и спешно ремонтировался), сторожевой корабль «Пурга» (водоизмещение - шестьсот тридцать тонн, скорость - двадцать один узел, вооружение - трехтрубный торпедный аппарат, два сто и два сорока пяти миллиметровых орудия), два новейших быстроходных тральщика «Шкив» и «Гафель» (водоизмещение - четыреста сорок пять тонн, скорость - восемнадцать с половиной узлов, вооружение - одно сто и одно сорока пяти миллиметровое орудие). И четыре морских охотника.

Особенно командующего радовал тот факт, что все эти корабли (за исключением «Сестрорецка») были специальной постройки, а их экипажи (включая и «Сестрорецк») были укомплектованы настоящими военными моряками.

Во-вторых, морские охотники, получившие повреждения первого декабря, а также тральщики «Москва» и «Видлица», поврежденные второго, были уже отремонтированы и встали в строй. Кроме того, было закончено переоборудование всех остальных мобилизованных судов Северо-Западного речного пароходства. В результате флотилия пополнилась еще шестью тральщиками и тринадцатью сторожевиками. Боевая ценность которых, к сожалению, была невелика. Однако нести сторожевую службу и перевозить десант они могли. А большего от них и не требовалось.

В-третьих, шестого декабря на аэродроме под Шлиссельбургом приземлились девять СБ пятьдесят седьмого скоростного бомбардировочного авиаполка и эскадрилья И-16 пятого иап ВВС КБФ. Которые немедленно приступили к нанесению ударов по финским кораблям и судам. И в базах, и в открытом море (в смысле, озере).