Зимняя война

ВВС фронта (пятьдесят четвертая истребительная авиабригада и восемьдесят третий иап восьмидесятой смешанной авиабригады особого назначения) насчитывали более двухсот пятидесяти истребителей, ВВС Первой ОКА (пятьдесят девятая иаб) - более ста восьмидесяти, ВВС Тринадцатой армии (четырнадцатая истребительная авиабригада) - сто тридцать, а ВВС Седьмой армии (семьдесят первый истребительный авиаполк) - шестьдесят. Итого - шестьсот сорок истребителей!

Против сорока шести.

Одним словом, финских истребителей Птухин недооценил.

И потерял семнадцать экипажей… Полсотни молодых ребят… Погибших за Родину. По его, комкора Птухина, вине.

И с этим надо было что-то делать…

Пятого декабря, на рассвете, десять эскадрилий скоростных бомбардировщиков одна за другой прошли над Хеиньоки и превратили ее в пустыню. Еще десять ударили по Иматра. И растерли эту финскую авиабазу в пыль.

Из десяти «Бульдогов», сидевших в Хеиньоки каким-то чудом уцелел лишь один. Который был немедленно переброшен в Лаппеенранта. Куда вслед за ним на двух платформах были отправлены жалкие останки девяти других. В надежде собрать из них хоть что-то. Хотя бы одну машину. Не для боя, ясное дело. Так. Для обучения курсантов, хотя бы.

Своей авиапромышленности Финляндия не имела. Авиационный завод в Тампере собирал самолеты из привозных деталей по лицензии. Однако морская блокада эти поставки прервала. Поэтому оставалось только латать латанные-перелатанные на сто рядов, изношенные до последней степени, самолеты. Которые утром пятого декабря были уничтожены все. Кроме одного «Бульдога». И шести «Фоккеров», переброшенных в Утти за пол суток до этого.

Впрочем, и эти машины были окончательными доходягами. И требовали постоянного ремонта. Собственно говоря, их вообще не существовало. Потому что все они давно уже были списаны. По документам. Как оно и положено. По истечении срока службы. Но все еще летали. А что делать? Других-то нет.

Для поддержания боеготовности этих бедолаг ежедневно, по одному, отправляли в мастерские в Лаппеенранта. Где и чинили в течение долгой зимней ночи. А утром они возвращались в Иматра. А теперь в Утти. С полностью заправленными бензобаками и заряженными пулеметами. Получая боевую задачу прямо в воздухе. По радио.

На один из таких отремонтированных и возвращающихся назад «Фоккеров» и напоролась группа Майстренко…

Вообще-то, им повезло.

Потому что «Фоккер» был один. И получил повреждения после первой же очереди борт-стрелка замыкающего бомбардировщика. Что, однако, не помешало финну подойти к нему вплотную и с дистанции пятьдесят метров поджечь левый мотор.

Финские наставления рекомендовали обстреливать бомбардировщики со ста пятидесяти метров. Но капитан Магнуссон требовал от своих пилотов открывать огонь не более чем с пятидесяти. И всю осень приучал их к этому. Гоняя с утра до вечера. Только за октябрь в ходе тренировочных полетов и учебных боев его эскадрилья израсходовала годовой лимит горючего! Но стрелять научилась…

Разгораясь на глазах, крайний ДБ вывалился из строя и вошел в пике.

Майстренко стиснул зубы, провожая его взглядом. Но экипаж так и не покинул пылающий как факел самолет.

Майор увел группу в облако, очень кстати, оказавшееся впереди. А подбитый «Фоккер» с остановившимся двигателем спланировал на свой аэродром. Очень кстати, оказавшийся совсем рядом.

Впрочем, Майстренко этого уже не видел. А жаль. Может быть, тогда он не стал бы возвращаться назад тем же самым маршрутом. А пошел другим путем. Как это сделал майор Балашов…

Вторая группа ДБ нанесла белофиннам не меньший урон в Пиексимяки, чем первая в Йювяскюля. Досталось и железнодорожной станции, и промышленным предприятиям - лесопильным и деревообрабатывающим заводам, бумагоделательным и прочим фабрикам. Отбомбившись, группа Майстренко ушла на юг, оставив после себя жаркие пожары, воронки и развалины.

Ушла тем же маршрутом, что и пришла. Проложенным по линейке. Пиексимяки - Коувола - Ловииса. Возвращаясь с той же путевой скоростью. Проходя над теми же постами воздушного наблюдения, оповещения и связи…

Поэтому их ждали. На аэродроме Утти под Коувола.

Но подготовить к вылету все самолеты, все равно, не успели. Один был поврежден в утреннем бою. А еще четыре только что вернулись с патрулирования и заправлялись. Поэтому, получив сообщение ВНОС о приближении советских бомбардировщиков, в воздух поднялся только один «Фоккер».

Но и этого оказалось слишком много…

Получив радиограмму от Майстренко о гибели экипажа старшего политрука Грамоткина в воздушном бою с «Фоккером», Кравченко крепко задумался. Что-то тут было не так. Откуда «Фока» мог нарисоваться под Коувола? Если все они сидят в Иммола. Или уже не сидят?

О вчерашнем налете на финские аэродромы он еще не знал.

- Так, Иван, - повернулся Кравченко к своему заместителю, полковнику Лакееву. - Это не спроста. Похоже, финны перебросили в центральную часть страны часть истребителей. Чтобы прикрыть свои объекты от бомбардировок.

- Согласен, - Лакеев склонился над картой.