Зимние каникулы

...Мир разделен на тех, кто волнуется, и на тех, кто на эти волнения ноль внимания: принципиально, себя оберегая, или по черствости души, не способной приложить к себе чужое.

– Что ж, так ей и лежать, пока санитарка ваша явится? Ничего не добившись, сердитая, Майя возвращается в палату.

Тамара Георгиевна всеми доступными ей средствами выражает неудовольствие, нетерпение, нежелание дольше лежать в неудобном положении. Пытается здоровой рукой сама высвободиться, ничего у нее не выходит. И Алевтины Васильевны, как назло, в палате нет.

– В ординаторскую к телефону ее позвали, Кирюша позвонил, – объясняет Варвара Фоминична.

В виде громадного исключения Кирюше разрешают звонить матери по телефону ординаторской – не официально, конечно, и только в вечерние часы.

Майя в растерянности обращает взор к Варваре Фоминичне. Да нет, какой от нее прок? Она теперь все больше полеживает, молча превозмогая боли, иногда только вырвется нечаянный стон, и тут же она его подавит: «Ничего, это я так». И сейчас лежит с закрытыми глазами, синюшные губы болезненно искривлены.

Час от часу не легче! Майя просит Тамару Георгиевну:

– Потерпите немножко! Сейчас кто-нибудь придет!

Каждая секунда кажется ей растянутой до бесконечности: ну что это, в самом деле!

– Да вытащи ты из-под нее судно, – говорит Варвара Фоминична. – Мучается же человек.

Глаза больной тоже Майю умоляют – поняла, что сказали.

Это как-то помимо воли и сознания у Майи получилось: решительно приподняла одеяло...

Конечно, ничего приятного, но не так уж страшно, как мерещилось. Нашла в себе силы вынести, ополоснуть, а потом привести в порядок и саму Тамару Георгиевну. Вид при этом был у Майи строгий, деловой и немного брезгливый. Занятие не из лучших. Просто раз надо, так надо, как говорит Кирюша.

Она укрыла женщину по самую шейку, получилось неожиданно для самой ласково, бережно, и Тамара Георгиевна порывисто выпростала руку из-под одеяла, погладила Майю по плечу. В глазах застыли тяжелые благодарные слезы: будто саму жизнь Майя ей спасла. Не меньше. Так иногда, оказывается, мало нужно человеку.

– Будет вам, будет, – смущенно говорила Майя, испытывая незнакомое, новое чувство, которое не смогла бы определить одним или даже многими словами, такое оно сложное, но в целом будто поднявшее ее над самой собой – оттого, что сумела превозмочь чистоплюйство, помочь человеку. Невелик подвиг, а ведь и на него в будничной жизни не каждый способен.

Когда появилась наконец Полина с вызывающе надутым лицом, Майя ей сообщила:

– Не нужны вы уже. Сами, без вас сделали. Нянька приняла, однако, как должное, что люди за нее поработали:

– Сразу бы так. А то шум поднимают. Больно все образованные у нас нынче. Ручки запачкать боятся.

– Уходите, – попросила ее Варвара.Фоминична и сжала в ладонях .лоб.

– А чего мне тут делать?.. Еще мужчины, когда справиться не могут, понятно, а бабы что, безрукие, что ли, санитарку по всему отделению искать, чтобы судно вынести? – Дверь за ней и та как-то сварливо стукнула.

Наверно, все-таки получила нагоняй от Ларисы.

– Скоро везде на самообслуживание перейдем, – благодушно проворчала Варвара Фоминична, – а фонд зарплаты каким был, таким и отстанется... Что-то голова никак не проходит, – почти без паузы пожаловалась она, – пойду попрошу, может, еще укол сделать?

– Хотите, я дежурного врача приведу?

Похоже, Майя во вкус вошла – бегать за медперсоналом. Хоть и есть у каждой кровати звонок вызова, но никто им не пользуется: раза два попробовали, никто почему-то неуслышал, не поспешил на зов. Получается, проще без электричества.

– Не нужен мне врач, – запротестовала Варвара Фоминична, – я к сестре сама схожу. Хватит тебе прыгать, допрыгаешься, – и начала спускать ноги на пол.

– Вот, вот, тоже на самообслуживание переходите, – съехидничала Майя и – откуда смелость взялась! – силком уложила ее на место. – Ничего со мной не будет, я уже здоровая, меня исключительно из перестраховки держат, ясно же. Где-нибудь в Америке или Швеции, я читала, и дня лишнего в клинике человека не оставят, они-то знают счет денежкам. А в платной и сам не залежишься, чтобы потом не пойти по миру.

– Смотри-ка ты у нас какая начитанная! – слабо улыбнулась Варвара Фоминична, с видимым облегчением опуская обратно голову на подушку. – Врача не надо, – бросила она Майе вслед, – сестру спроси, нельзя ли хоть анальгином уколоть?

Все полагающиеся на сегодня уколы Варваре Фоминичне уже сделали, без врача Лариса отказывалась, а врач обходил второй «этаж, мужское отделение.

– Ладно, – пообещала Лариса, – скажу, чтобы зашла к вам, – и опять уткнулась в книгу. Какой-то толстый роман, от которого она не сразу оторвалась, чтобы вникнуть, о чем ей толковала Майя.

Из ординаторской, наговорившись всласть с Кирюшей – уроки проверяет, что поел, куда пойдет – все матери надо знать! – вышла Алевтина Васильевна.

– Опять бегаешь? – тоже укорила Майю.