Зимние каникулы

– ...Он Юрке говорит: «Давай я тебя папой буду звать?» Грустно посмеяться над Сашенькиными словами им помешал приход нянечки. Увидела Вику, перепугалась, будто в палате огонь полыхает, а не человек посторонний:

– Ступайте, ступайте! Кто вас сюда пропустил? Что за люди! Ясно ведь написано: посетителям вход с шестнадцати. Грамотные считаетесь!

Вика поспешно чмокнула Майю в щеку и испарилась.

Нянька все еще бурчала, а Майя думала о Вике и о четырехлетнем Сашеньке, который просит у Юрия разрешения называть его папой.

Юрий – второй Викин муж. А вернее – муж не муж, не поймешь. Расписываться с ним Вика не пожелала, хоть он и предлагает. «Поживем – увидим, – говорит Вика родителям. – Хватит с меня одного развода». И в общем-то ее можно понять, пусть сам Юрий как раз ни при чем. Викин развод у всех еще на памяти, незажившая в семье рана. Даже Майя, как ни далека была от жизни сестры, да и десятилетку тогда кончала, не могла остаться в стороне, потому что Анатолий прямо-таки всех извел. Вроде бы он жаждал с Викой развестись, а на самом деле не собирался, развод был угрозой, чтобы заставить Вику жить по его указке и ни в чем не отступать. А она не хотела и не могла («Современный молодой мужчина, – жаловалась Вика, – откуда такая склонность к домострою?!»),и тогда он ее, в чем была, вытолкал за дверь, она только Сашеньку успела схватить, – решил, что из-за его профессорской квартиры, финских «стенок» и другого барахла она запросится назад, пожалеет добро. Первым делом он от нее запер в письменный стол серебряные ложки, подаренные им к свадьбе: и поверить было бы невозможно, если бы не Вика рассказывала. Да и не придумаешь такого обыкновенной головой. За этим столом в оставленной ему умершими родителями просторной трехкомнатной кооперативной квартире он тогда писал свою кандидатскую лингвистическую диссертацию. А Вике уже ничего не нужно было, только бы его никогда не видеть. Видеть, однако, из-за Сашеньки приходилось: Анатолий деловито интересовался ребенком, на которого платил алименты. Раз в месяц или в два требовал его к себе. В те дни, когда Вика вела Сашеньку к отцу на свидание, она теряла свою жизнерадостность и самоуверенность бывшей отличницы, красивой женщины и преподавателя кафедры иностранных языков. В мужчинах она совершенно изверилась и никак никого не могла полюбить. После своего красивого и, как с запозданием открылось, глупого, мелочного и деспотичного супруга. Майя тогда с изумлением обнаружила, что, оказывается, можно писать и защищать диссертацию, а все равно быть глупым. Анатолий иногда такое нес, что уши вяли. В рассуждении, например, о женщине и мужчине в семейной жизни. «Историческая роль женщины, – вещал он лекторским тоном, – состоит в том, чтобы создавать уют в доме, ждать вечерами мужа с работы, растить детей (он планировал – для Вики? – кроме Сашеньки, если еще не двух, то одного непременно), и круг знакомых должен быть у нее с мужем общим, какие еще институтские друзья и товарищи?..» Спорить с ним бесполезно, он только себя слышал.