Зимний фарс или баллада о бесстрашной Татьяне (СИ)

- Я некрасивая? - вопрос вырвался сам собой. Он был детский и глупый, и в здравом уме я бы никогда задавать его не стала, но тут вдруг что-то на мгновение надломилось в душе. Как будто прежняя осторожная, пугливая я вернулась.

Мороз растерялся.

- Почему?.. Нет. То есть, ты красивая! Очень красивая! - он так старательно набирал воздух, чтобы произнести эти простые слова, как будто от этого его жизнь зависела.

- Тогда я тебе не нравлюсь? - если женщина начала обижаться, остановить ее сложно, она припомнит все. Я до этого мгновения не чувствовала, что меня задевала его отстраненность и отчаянное стремление избегать физического контакта. Теперь почувствовала.

- Нет! Ты мне очень нравишься! Очень!

Мороз ничего подобного не ожидал. В серых глазах отражались досада и паника. Он взял меня за талию и попытался прижать к себе. Я конечно уперлась руками ему в грудь, но это уже мало походило на сопротивление. Для пущего эффекта прикусила нижнюю губу. Опять же, неосознанно вышло. Сделала, потом только сообразила, что именно сделала.

- Разве?

Он поднял руку и пригладил мои волосы. На смену панике пришло раскаяние.

- Очень!

Раскаяние к нему пришло, но без сообразительности. И так я почему-то расстроилась, что просто руки опустились. Не хотелось уже больше ничего. Спрятаться и поплакать - единственное желание. Былая уверенность и смелость провалились в небытие. Мало ли что я трактовала не так все это время. Может, почудились те мысли, что прочла в Пустошах, или прочла нечто, что поняла не так, а его внимание и забота - результат природной доброты. Да и прошедшая ночь - не подтверждение, скорее наоборот. Сама его в кровать затащила, сама соблазнила, сама направляла... От воспоминаний нахлынуло отчаяние, захотелось провалиться сквозь землю.

- Ой, нет, нет! - вдруг засуетился супруг. - Нет. Ты... Я...

Он притянул мою голову к своей груди, прижался губами к моим волосам и начал раскачиваться, словно баюкая.

- Ты мне очень нравишься. Ты очень красивая и добрая, и умная. - Он стиснул меня в объятиях сильнее. - И замечательная. Я люблю тебя! Полюбил в тот момент, когда впервые увидел...

Я всхлипнула. Влюбленный? Влюбленные ведут себя иначе.

- Не думай так, - в голосе Мороза послышалась боль. - Все совсем по-другому. Ты такая... - Он замолчал, тщетно пытаясь подобрать нужное слово. - Такая нежная и хрупкая, и человек. А тут я...

Он сказал последнюю фразу так, словно нет создания хуже в обоих мирах, чем он.

- Влюбился, - эту часть Мороз произнес еще более траурным тоном. - Нет. Ты просто не знаешь. Когда воплощение стихии влюбляется не в избранницу - он ломает ей всю жизнь. Такое было раньше, когда мы еще не жили отшельниками. Воплощению неважно любит или не любит девушка в ответ, невозможно справиться с желанием быть рядом и с инстинктом уничтожать всякое препятствие на пути к любимой. Хорошо если несчастная не любила в ответ, потому что однажды воплощение находило страсть сильнее или же появлялась избранница стихии.

Мороз гладил меня по волосам и, кажется, боялся выпустить из объятий.

- Это блаженство узнать тебя, понять, кто был на портрете, - он вздохнул. - И ужас. Заставить тебя жить здесь, быть со мной. Без страха ты легко совершаешь поступки, принимаешь необдуманные решения. Мне так хотелось тебе понравиться по-настоящему.

На ум тут же пришли наши с ним первые поцелуи, точнее мои поцелуи. Даже будучи отчаянно смелой, я ни за что не стала бы целовать первого встречного или того, кто мне лишь немного симпатичен. Это не вопрос отсутствующего страха, а вопрос эмоционального отклика на него самого и его сущность.

Он взволнованно выдохнул мне в волосы.

- Я так скучал по твоим мыслям, - прошептал он. - Такая мука не слышать их.

"Легкий путь узнать о моих чувствах нашел?"

Мороз устало рассмеялся и потерся щекой о мою макушку.

- Не пугайся. Я слышу только то, что ты позволяешь.

Я с удивлением поняла, что действительно на мгновение запаниковала. Да и в целом диалог начала под воздействием потерянных при переселении эмоций. Что ж. Пустоши обещание сдержали. Страх вернулся так же неожиданно, как исчез.

- Люби-имая Та-аня, - умильно шептал Мороз, продолжая меня тискать, будто обожаемого питомца. - Моя красивая, нежная человечка. Наконец-то пугливая.

Я впервые всерьез задумалась о том, с насколько странным мужчиной связалась.

- Моя-а, - повторил чудак с непередаваемым наслаждением в голосе. - Та, кому я нужен.

Я вдруг остро осознала, что как-то не совсем верно все это время воспринимала мужа. Наивная человечка оценивала его с точки зрения человечности, а он не человек вовсе.