Зимний Фонарь (СИ)

Большинство домов в пригороде разрушено. Окна уцелевших помечены. Задумчиво качнув головой, Элиот останавливается напротив того, где горит свет. Занавеска подрагивает. Кто-то выглядывает наружу и тут же одёргивает её. Постепенно окна других домов освещаются свечами. Улицы окропляет свет. Туман отступает от немногочисленных освещённых клочков.

Из-за поднятой гаражной двери проступает крематорский доспех прошлого столетия. Находящийся на последнем этапе реконструкции, он едва покрыт краской. Позабыв о предосторожности, Элиот делает шаг вперёд. Затем следующий. И ещё один.

— Будь ты проклят, Крис! — с возгласом возмущения из ближайшего подъезда выбегает разъярённая андера и, оборачиваясь, показывает средний палец. — Чтоб ты сдох!

На дорогу выбегает мерцающая с потёкшим макияжем. Поначалу Элиот принимает её за живую. Потом замечает зияющую в груди дыру.

Придерживая расшнурованный корсет, немёртвая несётся напролом и не замечает стоящего поблизости парня. Она проходит сквозь него, но, лишь почувствовав тепло, удивлённо останавливается. Поворачивается.

— Эй! Можно хоть немного уважения, — взмахнув руками, возмущается некрочтец и оборачивается на мерцающую, — и не ходить сквозь меня?

— Немок честивый, — виновато отвечает та, поднося полупрозрачную руку ко рту, — простите меня… простите…

Сделав ещё несколько шагов, андера растворяется в тумане.

Неприятными покалываниями наполняется каждая клеточка живого тела. Всю левую сторону обдаёт жаром. Кожа раздражённо краснеет. Зуд болью проникает в органы: некогда здоровую почку начинает колоть, лёгкое сдавливается, ухо закладывает. При этом снаружи ожог проявляется и распространяется медленнее, чем внутри.

Грудину стискивает хриплый кашель. Парень добирается до фонарного столба и буквально повисает на нём, когда поражённую андерой сторону начинает лихорадить. Элиот готов сдаться, пока внезапно поблизости не слышатся шаги. В момент отчаяния он готов молить о пощаде, но не находит сил подать голос. Тем временем из густеющей мглы показывается ствол винтовки. От раскалённого дула ещё исходит дым. Красморовцы не выглядят немёртвыми, но защитные линзы уже не горят.

Что-то не так.

Элиот отчётливо чувствует это и прячется за угол. Напротив — витрина рыбного магазина. За толстым стеклом аквариума плавает привлекательная механическая водяная. Верхняя часть туловища неотличима от человеческой, в то время как нижняя повторяет вид рыбьего хвоста. Роботария широко улыбается, принимая парня за покупателя, и начинает биться о стекло. Сторонние шаги приближаются.

Элиот осторожно выглядывает из укрытия. Красморовцы среагировали на шум, и теперь идут в его сторону. Приметив в стороне пожарную лестницу, парень спешно взбирается по ней.

Патрульные оперативно реагируют на звон стекла. Заходят в переулок. Среди осколков они находят выпавшую из-за витрины марионетку — от её конечностей в магазин нитями тянутся провода. Распластавшаяся по асфальту роботария слабо дёргает хвостом: от элегического воздействия лакированные чешуйки покрываются копотью.

Один из охотников поворачиваются к лестнице. Элиот едва успевает скрыться, пригнувшись за куском фанеры. Сбоку находится приоткрытое окно. Недолго думая, Лайн залезает в него и оказывается в многоквартирном доме. Каждая из коридорных дверей помечена литерой Некры, а проёмы промазаны фиалковым воском.

Без особых проблем почитатель спускается на первый этаж и выходит наружу. Злополучный переулок оказывается с другой стороны. Когда начинает казаться, что опасность миновала, поблизости появляется Царевна.

Как и прежде, она бесшумна. Судорогой боли наполняются мышцы, когда она смотрит, и брюнет на подгибающихся ногах приваливается к ближайшей стене. От влажного кирпича пахнет гарью: под ногти забивается сажа.

— Пожалуйста, хватит! — из последних сил взывает он к немёртвой, протягивая дрожащую руку. — Не смотри на меня. Мне больно.

Вопреки опасениям, это срабатывает. Царевна отводит взгляд и, подняв руку, указывает налево. Парень ошеломлённо следит за направлением невероятной кисти и понимает, что там, откуда немёртвая пришла, центр города. Будто в подтверждение его домыслом включается сирена скорой помощи. По заледеневшей стене бежит отсвет спасательных огней.

— С-спасибо… — тихо благодарит Лайн, и, когда изо рта выходят облака пара, ёжится. Прежде чем уйти, он глухо добавляет: — Я буду помнить.

Женщина не реагирует на его слова. Убедившись, что поблизости никого нет, брюнет сворачивает за угол. Пройдя несколько метров, выходит к Дому культуры.

Хлопья снега заваливают площадь. Элиот видит груды тлеющих тел. Сожжённых, уже покрытых инеем. Чёрный дым всё ещё вьётся над ними, и комья отравы продолжают распространяться.