Зимний маршрут по Гыдану

Но особенно почитаемым божеством у ненцев, как и у других народов холодного Севера, была Ту-хаза — Огня Бабушка. Великая Огня Бабушка давала людям тепло, без которого — смерть. Ей и жертвы приносили — кормили свой огонь мясом, и по голосу огня определяли, будет ли удача на охоте и рыбалке. Огня Бабушка была родственницей всех женщин. Она им и при родах помогала.

Есть в ненецком старинном пантеоне и другие сказочные существа. Уже упоминался в лахнаку ужасный волосатый Сюдабю-вэсэку. Верили и в Ваянгы — существо с одной рукой и одной ногой, в чудовищного людоеда Нгаетар.

Не совсем для меня ясным был образ некоей Парны. Дело в том, что Парны не считалась божеством. Она была чем-то вроде мелкого лешего. Во все времена пришельцы приписывали аборигенному населению черты этаких местных хозяев, которые постепенно становились из реальных людей духами. Они и в действительности переходили постепенно в мир иной, а с их исчезновением им приписывались все более и более фантастические вещи.

Старики повсеместно недолюбливают говорить о домовых или о леших. В таежной Сибири до сих пор маститые охотники просят не распространяться на эту тему. В тайге случайного много, всего старики не в состоянии объяснить. Они не то что верят определенно в нечистую силу, а просто на всякий случай ничего не хотят иметь с ней общего. Так и в тундре. Спросить какого-нибудь старика о всякой нечисти, в которую еще верил его отец, — дело рискованное. Старик после этого с тобой и поссориться может или просто посчитает тебя бестактным. Я в таких случаях использую один прием: говорю какую-нибудь заведомую чепуху и с удовольствием принимаю разъяснения знающего человека, какие бы горькие слова по моему адресу он ни произнес.

— А еще, Гена, — говорю я в заключение, — раньше верили в красавицу Парны, в самую красивую девушку…

— Какую красавицу Парны? — взрывается Юси. — Чего неправду говоришь!

— Почему неправду? — прикидываюсь я удивленным, — Говорили, что красавица…

— Неправду говорили, — кипятится Юси. — Парны-пирип-ча — Парны-девушка — совсем уродка. Старики-то говорили, что она в земле живет. В земле себе норы роет. Это в горах далеко, туда, к Камню, она живет. Бывает, что живет в больших пнях. Она, эта Парны, постоянно жжет ольху. Оттого дым идет все время. Оттого она грязная, закопченная. А ты говоришь, красивая она. Она, эта Парны, одета в лубяную одежду. У нее мужика, говорили, не бывало. Только с двумя своими дочерьми живет. Как увидит мужика на белых оленях, в белом гусе или бабу в белой ягушке, то с ними в чум едет. Там с мужиком спать лезет. Прямо пристает к нему. У нас так раньше было: за бабу-то оленей давали, выкуп разный. Потом баба к своим родственникам ехала. Там ей оленей давали не меньше, сколько за нее брали. Давали припасы, разные шкуры, кисы, вещи. Тогда Парны к своей родне ехала, а ей с собой в нарты клали мяса мышиного и впрягали мышей в нарты ее. Парны убить можно, только в огонь бросив.

Совсем запутал меня с этой Парны старинаЛОси.

— Так она кому родня-то будет, эта баба? Одна она или много их раньше было?

— Хватит теперь об этом говорить, — насупился Алю, — Может, старые-то люди, правда, видели чего?

— Правда, хватит, — согласился Юси.

— Каслать будем! — говорит утром Юси.

Каслать действительно пора. Олени уже отходят далеко от чумов. Они вокруг выбили ягельники. Будь у нас оленей поменьше, можно бы еще здесь постоять.

— Давай теперь каслать в ту сторону, где Салиндер стоит.

— Зачем туда пойдем? — Юси удивленно посмотрел на гостя.

— Сватать будем. Ты сватом моим будешь.

Панна прыснула в рукав ягушки:

— Я-то сначала подумала, когда ты про нее спрашивал… Не спросила.

— Почему не спросила? — ревниво потребовал объяснений Алю.

— Не стала в мужские дела вмешиваться, — кокетливо ответила Панна, — Ты женщину-то хочешь к себе увезти или сам здесь останешься?

— Где хочу, там и останусь. Я теперь пенсию получаю, — заявил Алю. Пенсионер был крепок, такой здоровенный старичище, что хоть сейчас под венец.

— А на Таймырской стороне у тебя кто остался? — спросил я.

— Две дочери и один сын.

— Где живут?

— Сын в Носке. Одна дочь — на низу Енисея. Вторая дочь — в Хатангском районе. За долганом замужем.

Видно, в роду Алю все были не только интернационалистами, но и незаурядными путешественниками. Хатангский район находится на восточном побережье Таймыра, а сам Алю родом с западного берега.

— Я там, в Хатангском районе, до этого года и жил, — проворчал Алю.

Вот это да! Выходит, Алю у нас заморский гость. Прибыл к нам, на берега Карского моря, с берегов моря Лаптевых.