Зимний перевал

Так он говорил о Ларине под смех и аплодисменты съезда (заметим в скобках, что ловкие цитатмахеры умудрились выкроить из этих блещущих иронией слов Ленина вполне нравоучительную цитату: «Фантазия есть качество величайшей ценности») — и в то же время как берег он Ларина, как заботился о нем! Когда Ларин, который был очень больным человеком, отдохнуть и полечиться поехал в Лондон, Ленин писал тогдашнему торгпреду, в Англии Л. Б. Красину:

«1. Держите его в Лондоне как можно дольше.

2. Если поверите хоть одной его цифре, прогоним со службы.

3. Берегите его здоровье, лечите лучше, назначьте ответственного врача.

4. Займите его длительной литературной работой по немецким и английским материалам (если не знает, выучите английскому языку).

Пункты 1, 3 и 4 провести особо строго и особо тактично.

Пункт 2 — втройне строго»

А в другом письме — на имя секретаря ВЦИК Авеля Софроновича Енукидзе — говорил в связи с очередной «напутаницей» Ларина: «Хороший парень, — как поэт, как журналист, как лектор. Но мы, дураки, ставим его к законодательной работе, и этим портим, губим и его и работу».

И никогда — ни в самом большом гневе, ни в яростнейших спорах, не напомнил, не попрекнул Ларина его меньшевистским прошлым!

Быть может, этот экскурс в область отношения Ленина к М. А. Ларину слишком пространен, но он позволяет нам явственно ощутить, как ценил Ленин каждого коммуниста и как дорого было ему единство и сплочение партии.

Призыв к единству партийных рядов, к обеспечению полного доверия между членами партии, к работе действительно дружной, действительно воплощающей единство авангарда пролетариата властно прозвучал в решениях Десятого съезда партии и в обращении «Ко всем членам партии», принятом вновь избранным на съезде Центральным Комитетом.

«Специальным постановлением съезда, — говорилось в этом обращении, — распущены все обособленные группы, которые, независимо от желания их участников, могли бы при дальнейшем их существовании превратиться в отдельные фракции. Съезд был непреклонен в своем стремлении положить конец всякой фракционности…

Центральный Комитет призывает всюду на местах немедленно прекратить фракционную борьбу. При выборах и назначениях, при передвижке товарищей с места на место организации должны руководиться только преданностью партии данного товарища, его способностями, его умением подходить к массам.

— „К массам!“ — вот главный лозунг X съезда.

А для этого, прежде всего, — старая испытанная большевистская сплоченность и дружная работа всех до единого членов партии на основе решений X съезда Российской Коммунистической партии».

Год спустя, подводя итоги работы партии и итоги ее Одиннадцатого съезда, Ленин говорил:

«…за этот год ЦК с полным правом может сказать, что партия пришла на съезд менее фракционной и более единой, чем в прошлом году. Я не хочу хвастаться, что все фракционное в нашей партии исчезло. Но что этой фракционности стало меньше — это самый бесспорный факт, уже доказанный».

Таково было положение накануне первого приступа болезни Ленина и его длительного отъезда в Горки. Но когда он вернулся в Москву, он столкнулся с новыми фактами — мы не знаем, с какими и вряд ли это вообще можно узнать, — которые заставили его в первом же письме к партийному съезду поставить вопрос о мерах для обеспечения устойчивости нашей партии и ее Центрального Комитета.

16

Второй день диктовки Ленин начал словами:

«Под устойчивостью Центрального Комитета, о которой я говорил выше, я разумею меры против раскола, поскольку такие меры могут быть приняты».

Напомнив, что белогвардейцы в их игре против Советской России ставят ставку на раскол нашей партии и видят возможность этого раскола в разногласиях внутри партии, Ленин говорит, что он рассматривает в данном письме устойчивость как гарантию от раскола, с точки зрения ряда «соображений чисто личного свойства».

«Личным свойствам» людей Ленин придавал большое значение и задумывался над этими свойствами руководящих деятелей партии уже не раз. Г. М. Кржижановский рассказывает, что в последние месяцы своей работы Владимир Ильич «как бы с учетом своего надвигающегося отсутствия» не раз беседовал с ним не о делах, а о лицах и в этих беседах поражал Кржижановского «удивительно отчетливой характеристикой многих из окружающих его лиц».

О людях, их характерах, их взаимоотношениях глубоко задумывался Ленин тогда, когда диктовал свое политическое завещание. Больше всего тревожили его некоторые личные качества Сталина и Троцкого, способные «ненароком привести к расколу».

«Я думаю, — писал он, — что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут…»