Зимний престол

– Не очень-то разумно вы поступили, выдав деву за идолопоклонника. – Феофан опустил углы рта и постучал пальцами по подлокотнику кресла.

– У нас не осталось другого выхода – дева была похищена, и нам пришлось признать этот брак, дабы царский род не утратил честь.

– Хотя, возможно, воля Божия вела его в тот раз, – засмеялся Феофан. – И деяние это было добрым, снизошедшим свыше, как всякий дар совершенный. Теперь, когда у Ингера есть жена-христианка, самое лучшее будет ему самому принять Христову веру. Если он это сделает, то василевс куда охотнее подумает о даровании Росии дружбы ромеев.

– Ты, патрикий, намного старше и опытнее меня, – Боян почтительно наклонил голову, – но это требование было бы недостойно твоей дальновидности и мудрости вашей державы. Если сейчас потребовать от Ингвара креститься, он откажется. Даже если, допустим, жена склонит его к этому, Христовой веры не примут его люди, двор и войско, и он просто потеряет власть, как потерял его предшественник. Олег Предславич был из христианской семьи, но сам не был крещен по запрету своего деда – того Олега, с которым заключался прежний договор. Русы свергли его за склонность к христианству. Ингвар не хочет разделить эту судьбу.

– Тогда не вижу, чем тут помочь, – Феофан без особого огорчения развел полными руками. – Я не могу предложить Роману августу подтвердить и наложить свою золотую печать на договор, где вторая сторона клянется не Христовой верой, а какими-то языческими демонами!

– Лев и Александр именно так и сделали, – скромно напомнил Боян.

– У них были на то свои причины, – сухо ответил Феофан, слегка нахмурясь. – Но и вот плачевный исход: русы клялись в любви на мечах, и мечи они пустили в ход, едва нашли предлог нарушить мир.

«А предлогом они сочли то, что ваш стратиг Херсонеса отнял у них половину добычи из Таматархи», – мысленно отметил Боян.

– Когда Роман август заключал мир с моим братом Петром, ему была дана в жены девушка царского дома, и ее имя было Мария, – сказал он вслух. – И его переменили на имя Ирина, ибо ради мира заключался тот брак[34]. Имя нашей родственницы, которая стала женой Ингвара, тоже Мария. И хоть не таким прямым путем, но этот брак тоже послужит делу Христовой веры. С тех пор как Олег-старший захватил власть в Киеве, убив князей-христиан, права христиан среди русов ущемляются. Но сейчас, когда у князя появилась жена-христианка, она сумеет защитить их. Христиан среди русов будет становиться все больше, их влияние будет расти. Куда вернее можно добиться нужной цели, если не требовать от Ингвара крещения прямо, но подарками и дружелюбным обращением склонять к крещению его людей. К примеру, тех, кто будет приезжать сюда ради торговли. Но чтобы это было возможно, должен быть заключен мир.

Во время этой речи Феофан пристально смотрел на него: то на варварскую прическу с косой, то на золотой крест с тонким узором и яркими, как молодая листва, полупрозрачными смарагдами. Для этого дня Боян выбрал крест, полученный в подарок в честь свадьбы брата с Марией, внучкой автократора Романа; он рассчитывал, что Феофан, в то время бывший хранителем царской сокровищницы, вспомнит дары, которые сам же выбирал. Как знал Феофан, Симеон, отец Бояна, вырос в Романии и был воспитан как ромей. Что, правда, не помешало ему воевать с ней до самой своей смерти. Однако христианское образование определенно принесло пользу семье. Этот младший царевич выглядит как варвар в зеленом кавадии (и явно примеривается, нельзя ли пересесть со скамьи на пол, как он привык), но рассуждает удивительно здраво. В его темное сознание уже проникло, что не всякое яблоко можно сорвать одним движением.

– И я хотел бы надеяться, что ты сочтешь возможным передать это Роману августу, – закончил Боян. – Ингвар и другие русы жаждут мира с Романией. Они жаждут его так сильно, что простили своему князю женитьбу на христианке. Даже его первая жена-княгиня примирилась с этим, зная, что это нужно для дела мира.

– Не думаю, что стоит тревожить этим слух василевса. – Феофан с показным сожалением покачал головой. – Сколь мне известно, он вполне удовлетворен событиями прошлого лета. Варвары получили по заслугам – прости, что говорю так о твоих новых родичах, но все же они, язычники, тебе, христианину, не ровня. Своей варварской дерзостью, зверством, необузданностью и жестокостью они отвратили от себя сердца ромеев. Мы, народ Христовой любви, сильный истиной Христовой, не можем даровать им свою дружбу. Они могут приблизить желанный для них час, если испросят у нас святого крещения – но будут держаться истинной веры крепче, чем в прежние годы.