Зимний престол

И уж не проходил ли он, крещеный царский сын, неких испытаний на этом острове мертвых, исполняя скорее старинный прадедовский обычай, чем новый христианский?

Но о таких делах не спрашивают. Мистина лишь притронулся к костяному ящеру под собственной сорочкой и промолчал.

* * *

От берега Белый остров отделяли пять-шесть «роздыхов», обернуться туда и обратно в один день было нельзя. Стены старой постройки немного защищали от ветра и шума; гриди и отроки, привычные спать где угодно, вовсю храпели, но Ингвар за всю ночь почти не сомкнул глаз. В таком месте нельзя увидеть иного сна, кроме вещего, но волнение ожидания привело к бессоннице. Едва задремав, Ингвар сильно вздрагивал и просыпался от ощущения падения. Из тьмы к нему шел кто-то, но пропадал раньше, чем он успевал вглядеться в черты. Он ждал – Чернигу в золотом шлеме, самого Понтарха – в том или ином облике. Но видел иное – багровое пламя и чадный, душный дым «влажного огня» над водами Боспора Фракийского, видел горящих заживо гридей, слышал крики… Вдруг всплывали образы, виденные в тот жуткий день и прочно забытые тогда же, – всплывали впервые за два года. К нему вернулся час самого тяжкого поражения в его жизни.

Или… Пришедшая мысль бросила Ингвара в холодный пот, и он сел на кошме. А что, если это не воспоминание, а пророчество? Ведь он вновь, с теми же гридями – кто в прошлый раз уцелел, – на таких же судах идет той же дорогой, вновь в Боспор Фракийский. Иного пути к Царьграду нет. И кто поручится, что в этот раз его не поджидают огненосные хеландии? Что, если Царь Морской посылает ему предостережение – наибольшее, чем может отблагодарить за жертву? Та самая тайная награда – возможность сохранить жизнь?

Не было сил пытаться дальше спать и продолжать видеть эти сны. До утра Ингвар бродил вдоль моря, вслушиваясь в шум волн. Он готов был к любой встрече – с юношами, стариками, чудовищами… Пусть бы встало перед ним любое чудо-юдо, потребовало какой угодно выкуп – лишь бы ответило, что ждет его и войско впереди…

Но никто ему не встретился, а потом рассвело, проснулись дружины, и пришла пора трогаться в обратный путь. С попутным ветром берега достигли еще засветло. И тут… Над скутарами зазвучали крики, а Ингвар оторопел и застыл, не веря своим глазам.

В перестреле от крайних русских лодий на глубокой воде стояла хеландия. Такая же, как те, что он запомнил по тому страшному дню, – длинное судно с высокими бортами, с двумя мачтами, двумя рядами весел один над другим. Пробрало холодом – казалось, хеландия только ждет их появления, чтобы выплюнуть огненное копье, одетое дымом…

– Она без сифонов! – воскликнул Гримкель, тоже вглядываясь. – Они на носу и по бортам были, а тут нет.

Чуть опомнившись, Ингвар тоже разглядел: ни бронзовых сифонов, ни железных щитов, за которыми от собственного пламени прятали стрелки-сифонаторы, на хеландии нет. Греки-хеландарии при появлении княжьих лодий встали и выстроились вдоль бортов, но за оружие не хватались и вели себя хоть и настороженно, однако мирно.

Все разъяснилось, когда лодьи подошли к берегу. Там Ингвара уже встречал Хельги Красный: на время похода к Белому острову он оставался при войске за старшего.

– Добрая новость для тебя, княже! – крикнул он, едва скутар вошел в волны прибоя. – Роман выслал людей нам навстречу. Предлагает заключить мир. Прямо сейчас, чтобы избавить нас от труда идти до его земель.

– Мир? – Ингвар первым соскочил с борта и пошел к берегу прямо по воде. – Мир, ты сказал? От Романа?

– Там два царевых мужа, говорят, по повелению Романа их прислал пар… ну, старший их хёвдинг, Феофан. Предлагает нам остановить войско и начать переговоры, чтобы обменяться посольствами и заключить мир.

Потрясенный Ингвар не сумел сразу ответить. На уме у него еще был Морской Царь – так, может, это и есть ответ на его жертвы?

– И вот теперь, когда я передал тебе их речи, – Хельги шагнул вперед и встал перед Ингваром, упирая руки в бока, будто намеревался не выпускать его из волн прибоя, – я бы тебе посоветовал: гони их в шею!

* * *

На безоружной хеландии прибыл протоспафарий Леонид от логофета дрома и с ним стратилат Феодор из Фракии – случись войне все же дойти до границ Ромейской державы, его земли оказались бы на ее пути первыми. Паракимомен Феофан прислал их предложить русам выкуп за отказ от похода и заключение мира ради любви. Боян пригласил русских вождей и василиков в Ликостому, где можно было бы вести переговоры с удобствами, но Ингвар сразу отказался: хотел иметь все войско под рукой. Вопреки ромейскому обычаю, где все решает один василевс, русскому князю приходилось советоваться с боярами и дружиной, а бояре – каждому со своими людьми.