Зимний сад

Мадлен была разочарована. Она так надеялась... А впрочем, почему она надеялась? Светская дама никогда не станет рисковать своей репутацией, если этого можно избежать. Если бы Дездемона предоставила властям информацию – даже под большим секретом, – все равно правда рано или поздно выплыла бы наружу.

Горько рассмеявшись, молодая женщина покачала головой. В этот момент ей можно было дать на добрый десяток лет больше, и Мадлен почувствовала к ней острую жалость.

– Я буду счастлива помочь вам, миссис Дюмэ, – неожиданно проговорила Дездемона. – Но при одном условии.

Мадлен в изумлении уставилась на собеседницу. Наконец пробормотала:

– При каком же?

– Если вы скажете, кто вы такая.

Мадлен медлила с ответом. Осмотревшись, она отметила, что поблизости никого нет, так что никто не мог бы их подслушать и вполне можно было бы удовлетворить любопытство собеседницы. Мадлен беспокоило другое: ей не хотелось подвергать опасности Томаса – ведь он, возможно, еще какое-то время будет находиться в Уинтер-Гарден, а у барона, вероятно, есть сообщники... И все же Мадлен понимала: у нее нет выбора, поскольку показания Дездемоны чрезвычайно важны.

Собравшись с духом, она заявила:

– Я вам скажу, кто я такая, если вы сохраните это в тайне.

– По-моему, – заметила Дездемона, – вы сами сказали, что мы должны хранить секреты...

– Совершенно верно, – согласилась Мадлен. – Так вот, я действительно француженка. И прибыла в Уинтер-Гарден по просьбе вашего правительства, чтобы узнать все, что удастся, о незаконной торговле опиумом. Очень скоро я заподозрила барона. А потом поняла, как именно он все это делает. – Помолчав, она спросила: – Теперь вы расскажете мне о том, что вам известно?

Дездемона ненадолго задумалась. Наконец спросила:

– Но почему вы?

Именно этого вопроса Мадлен и опасалась.

– Видите ли, я нахожусь на службе у британского правительства, – ответила она, надеясь, что этого объяснения будет достаточно.

Дездемона кивнула:

– И мистер Блэквуд тоже, не так ли?

– Да, он тоже, – выдохнула Мадлен.

Снова кивнув, Дездемона едва заметно улыбнулась и, глядя себе под ноги, заговорила:

– Я видела опиум только однажды. Он находился в двух ящиках, которые барон нес по подземному туннелю как-то ночью, когда не ожидал, что я приду к нему. Сначала я не знала, что находится в этих ящиках. Но потом барон рассказал – я очень настаивала... Думаю, он был уверен, что я его не выдам: ведь в противном случае мне пришлось бы сознаваться в том, что я приходила к нему одна, ночью... – Криво усмехнувшись, Дездемона продолжала: – Но он ужасно разозлился из-за того что я пришла к нему в ту ночь. И даже тогда... воспользовался мною – вероятно, решил, что видится со мной в последний раз. Я уже знала, что беременна от него, но не хотела говорить ему об этом, пока не получу подтверждения, что он любит меня и хочет на мне жениться. В конце концов я из порядочной семьи и могла бы стать ему хорошей женой. Когда он спал со мной, то не соблюдал никаких мер предосторожности, и я по наивности решила, что он женится на мне.

Дездемона взглянула на Мадлен, и глаза ее наполнились слезами.

– Он поднял меня на смех, когда я призналась ему в любви, миссис Дюмэ. Я сказала, что люблю его и хочу выйти за него замуж, но вместо того чтобы обрадоваться этому, – а если не обрадоваться, то хотя бы пощадить мои чувства, – он поднял меня на смех и назвал шлюхой.

Дездемона умолкла и невольно сжала кулаки. Овладев собой, продолжала:

– Я никогда не рассказывала ему о ребенке и никогда не расскажу. Барон наверняка скажет, что он тут ни при чем, а я не желаю подвергаться еще одному унижению. Барон Ротбери – негодяй, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы упрятать его за решетку до конца жизни, если уж мне не суждено увидеть, как он горит в аду.

Мадлен ужасно хотелось обнять молодую женщину и как-то утешить ее. Но она сдержалась – решила дослушать до конца рассказ Дездемоны.

– И что же вы теперь будете делать?

Дездемона поняла: француженка спрашивает, что она будет делать, когда по городку поползут слухи (а это неизбежно случится после того, как она даст показания против барона). В этот момент Мадлен было искренне жаль молодую женщину.

– Позвольте рассказать вам о моем муже, миссис Дюмэ, – неожиданно сказала Дездемона. – Он старый друг нашей семьи, я знакома с ним уже очень много лет, и мы всегда были добрыми друзьями. Но мама никогда его не любила. Ей не нравилось, что он слишком изнеженный и даже в детстве предпочитал общество девочек обществу мальчишек. А мне было наплевать на мамино мнение, потому что я знала: у моего будущего мужа добрая душа, ведь он выслушивал мои жалобы, никогда ничего не ставил мне в вину, и я всегда могла выплакаться у него на плече. К тому же у нас с ним много общего. Каждый стал для своей семьи разочарованием, хотя по разным причинам. Мы оба не оправдали ожиданий своих родителей. – Дездемона вздохнула и, закрыв лицо ладонями, продолжала: – Сейчас я скажу вам кое-что... Только никому об этом не рассказывайте.

– Да-да, конечно, – кивнула Мадлен.