Зимний спиннинг

Подобные случаи далеко не единичны. В середине 80-х я часто ловил на Пехорке в районе станции Кучино. Выше по течению речка подпружена, и русло окружено «жабовником» – заросли тростника перемежаются окнами чистой воды. Глубина везде невелика – до полутора метров.

Почти всю щуку в тех местах я брал с двух очень небольших окон, глубина в которых и вовсе была чуть более полуметра. В других окнах (с большими глубинами) или на русле поклёвок было в несколько раз меньше.

Что ещё более удивительно, с усилением холодов – создавалось такое впечатление – почти все окрестные щуки собиралась в районе тех двух мелководных окон. Так было три года подряд. Потом в этом месте поставили земснаряд, и от щуки остались одни воспоминания…

На тех «жабовниках», где максимальные глубины не полтора метра, а в пару раз больше, щука ведет себя логичнее. По-видимому, для неё нет принципиальной разницы между глубиной меньше метра и немногим больше, но вот между полутора метрами и тремя разница однозначно есть – щука под зиму собирается на таких глубинах, а если по-настоящему глубоких мест на водоёме немного, то задача поиска предельно упрощается.

В разные годы я много ловил в конце октября – в ноябре на трех заливных озерах в пойме Оки. Все они были в первом приближении очень похожи одно на другое: вытянутые вдоль русла реки очертания, поросшие осокой и тростником берега, глубина, постепенно возрастающая по мере удаления от берега, минимум растительности в окрестностях «фарватера». Однако при более детальном рассмотрении рельефа дна обнаружилось, что на одном из озер в центральной его части располагалась компактная четырехметровая яма с довольно четкими для подобных водоёмов вдольбереговыми бровками. На дне другого озера по центру улавливалась ложбина, напоминающая русло затопленной речки. Дно третьего озера было похоже на корыто: свалы вдоль берега и почти плоская поверхность между ними.

На первое озеро я обычно заезжал попутно – по дороге с Оки. Яма размером сто пятьдесят на семьдесят метров «пробивается» джигом в течение получаса, при отсутствии поклёвок можно спокойно разворачиваться и ехать дальше. Первое время я пытался экспериментировать: и в те дни, когда были поклёвки на яме, и когда их не было, я уделял некоторое время ловле в других местах, где глубина была поменьше. Результат вне ямы был всегда неизменным – полный ноль. Это говорит о том, что щука перед ледоставом концентрировалась в яме, но в одни дни она была активна и клевала, в другие – никак не реагировала на приманку. Большинство «клёвых» дней, кстати, приходилось на «хорошую» лунную фазу…

На «пробивку» второго озера получаса было мало. При ловле с берега приманка пересекала под крутым углом ложбину, и в этот момент случались почти все поклёвки. Чтобы обловить ложбину полностью, надо было методично, через каждые несколько метров забрасывать джиг и проводить его по месту возможной стоянки щуки. Длина озера была без малого километр, соответственно и руслоподобная ложбина имела почти такую же протяженность.

Если бы я располагал лодкой, оперативность облова была бы в несколько раз выше – надо было встать над «руслом», сделать по паре забросов вдоль него в ту и другую сторону', а после того – смещаться минимум на полсотни метров в сторону.

На обоих этих озерах лучшей приманкой однозначно был джиг. Головка весом 12–14 г, классическая «ступенька» – это оптимальный вариант для ловли на глубоких «жабовниках», в отличие от «жабовников» мелководных, где, как мы знаем, вплоть до ледостава исправно работают неджиговые приманки.

Последнее из тех трех озер тоже относилось к числу глубоких – характерные глубины составляли три–три с половиной метра, но ловили на нем почти исключительно на «колебалки». Было это, правда, в «доджиговый» период (в середине семидесятых), когда колеблющаяся блесны считалась безусловно лучшей позднеосенней приманкой. Думаю, что с нашим современным подходом мы гораздо успешнее ловили бы на том озере на джиг. И в пользу этого свидетельствует одна очень необычная рыбалка.

Дело было, если я правильно помню, восьмого ноября. В течение нескольких дней стояла ровная погода с температурой от минус двух до плюс одного. Вода в озере охладилась и вот-вот готова была замерзнуть.

В тот самый день на этом небольшом озере по стечению обстоятельств оказалось порядка десяти спиннингистов – гораздо больше, чем обычно. Одни ловили с резиновых лодок, другие, в том числе и я, с берега.

С утра было тихо и солнечно, но ни у кого не клевало. Часов после одиннадцати небо заволокли плотные облака, и крупными хлопьями повалил снег. Попадая в ледяную воду, снежинки не таяли. Через час поверхность озера представляла собой кашу из воды и снега.

Блесна с трудом проваливалась вниз, леска же, кроме нескольких последних метров, оставалась лежать на поверхности. С началом подмотки блесна шла круто вверх, быстро достигала поверхностного слоя, и подмотку приходилось останавливать. Блесна опять тонула, леска прорезала два–три метра снежной каши. Далее все повторялось.