Зимний Туман - друг шайенов

"Не надо меня в песок, — взмолился Степан. — Мужики, да вы хотя бы пощупайте пульс на шее. Загляните в зрачки. Зеркальце приложите к губам. Какие еще есть способы отличить покойника от живого человека? С чего вы взяли, что перед вами труп? Наверно, у меня не слишком привлекательный вид, и вам просто страшно ко мне подойти. Такое бывает. Я сам однажды вытаскивал из-под лавины людей, плоских, как лист бумаги. И утопленников приходилось выпутывать из сетей, и на пожарище разгребать угли, среди которых скалился белый череп… Черт побери, и не счесть, сколько покойников прошло через мои руки. Но то были именно покойники. Расплющенные камнями или раздувшиеся после недельного пребывания под водой — с ними все было ясно. Но если человек падает от выстрела, он почти всегда еще долго живет. Парни, вы что, крови испугались? Не надо меня в песок!" — Зачем делать двойную работу, шериф? Отнесем Такера в часовню, обложим льдом и соломой.

— Точно.

— Да где это видано, — прикапывать человека, как собака прикапывает кость! Кем бы его ни считали в Колорадо, нам-то он ничего плохого не сделал.

— Верно, шериф. Он был отличный парень. Похороним по-людски.

— Вам просто лень лишний раз шевельнуть лопатой. Черт с вами, лодыри, тащите его в часовню.

* * *

Голоса исчезли, постепенно размываясь в тишине. Вместе с голосами ушла и боль. "Все, конец, — подумал Гончар. — Сейчас отключится мозг, и все. А где же обещанные картины прошлого? Почему не проносится перед мысленным взором вся жизнь?

Нет, это еще не смерть. Смерть приходит вместе с туманом. И туман перенесет меня обратно, в покинутый мир. Возможно, перенесет только для того, чтобы оставить мое тело на обочине Пулковского шоссе. Ну и пусть. Только бы не оставаться навеки погребенным. Лежать в могиле и понимать, что лежишь в могиле. Наверно, это и есть ад. Неужели я не заслужил ничего, кроме ада? Ребята, не надо меня хоронить… " Он вдруг понял, что не злится на шерифа. Палмер исполнял свой долг. Одно дело наемный убийца, и совсем другое — парочка полицейских. Конечно, он обязан был оказать им содействие. Итак, шериф прощен.

А Штерн? Ты и его сможешь простить?

Легко. Да, он всегда стреляет в спину. Так он убил Харви Дрейка и Бена Смоки. Возможно, что из-за него погибли и другие парни. Да, это подло. Но пусть его судят те, кого он убил. Если они попали в ад, то, само собой, сейчас вспоминают Штерна особо теплыми словечками. Ну а если Харви вместе с Беном прошел чистилище и начал бесконечное путешествие по всем кругам рая? Тогда выходит, что Фредерик Штерн оказал им неоценимую услугу.

"Я сам виноват перед ним, — подумал Степан. — Я хотел его убить. И при случае обязательно убил бы. Так чем я лучше его? Прости меня, Штерн. Но когда я вернусь, постарайся больше не попадаться мне на пути".

Перед ним проплывали лица множества людей, и перед каждым он в чем-то был виноват. Что это? Эскалатор в метро. Степан бежит вниз по ступенькам. Он торопится, а на пути стоит тетка в вязаной шапке с начесом, она загораживает проход, и он, протискиваясь, раздраженно толкает ее локтем — едва заметно, но толкает, и мельком замечает ее серое лицо…

"Вот оно, началось, — понял Степан, — те самые картинки прошлого. Потом впереди загорится свет, появится туннель, и больше ничего не будет. Сто раз читал про клиническую смерть. И каждый раз — не до конца. Все рассказчики возвращались, остановившись на самом интересном месте. Кажется, сейчас я узнаю продолжение… " "А где же колечко?" — послышался голос Мелиссы, и чернота перед глазами вдруг заиграла искрами. Они кружились, оставляя за собой мерцающие следы, и от этих огоньков ему стало тепло и спокойно.

"Нет, я не умер. Я не могу умереть. Меня ждет невеста. Я не могу ее обмануть", — думал он, чувствуя, как постепенно возвращается откуда-то.

— Да, это он, — сказал кто-то. — Я его забираю.

— Это еще зачем?

— У него есть сыновья. Они должны проститься с отцом. Мы сами его похороним.

— Да где это видано, чтобы индейцы хоронили белого!

— Не спорьте с ним, парни. Черт с тобой, краснокожий. Забирай.

И снова все погасло и отступило. Но теперь Степану казалось, что он куда-то летит. Нет, не летит. Под спиной подрагивали шершавые доски. Кто-то плакал навзрыд тонким детским голоском. Нет, это не детский плач, это визг раненого зайца. Как он визжит! Душу выворачивает!

Прошла целая вечность, прежде чем Гончар понял, что звук, который так его мучает, — это скрип колес.

— Я знаю, брат, ты меня слышишь, — раздался чей-то знакомый низкий голос. — Ты не можешь шевелиться, не можешь говорить. Но ты меня слышишь. Мы едем домой, брат. Тебе рано уходить к Великому Духу. Тебе надо жить среди нас, Зимний Туман.

"Майвис, — вспомнил Степан. — Майвис Красная Птица. Ты нашел меня. Брат, ты очень вовремя. Еще немного, и они бы меня зарыли".

— Белые ничего не знают о смерти. Они думают, что ты умер. Но я знаю, ты меня слышишь. Скоро ты сможешь дышать. Потом откроешь глаза. Потом заговоришь. Скоро. А пока спи. Я знаю, ты не спал все это время. Спи, Зимний Туман. Я разбужу тебя, когда мы будем дома.