Зимний вечер в проруби

Под глазом у подруги наливался краснотой синяк, обещавший все ближайшее время радовать свою хозяйку сменяющимися, как в калейдоскопе, цветами радуги. Волосы у Оли были всклокочены, на щеке виднелась ссадина. А вся одежда была помята, и даже ее хваленый пуховик финского качества треснул по шву. Мариша не без повода надулась от гордости. Ее-то китайская куртка, которую Оля облила таким презрением, выдержала почти полтора центнера нагрузки — и ничего. В это время из узкого промежутка между стеной и шкафом послышался жалобный вздох. Мариша посмотрела туда и увидела знакомую физиономию.

— Пашка! — ахнула она, пока Таня с Юлей держали Ольгу, которая рвалась ткнуть в своего мужа кочергой. — Ты все-таки тут!

— Где же мне быть? — жалобно заныл парень. — Я за Олей приехал. В Питере ее искал, нет ее нигде. Я к тебе, Мариша. Тебя тоже дома нет. Тогда я к Юльке. И ее нет. Я помчался к…

— Короче, откуда ты узнал, где нас всех искать? — сурово спросила у него Мариша, припомнившая все подозрения, которые высказывала относительно своего мужа Ольга.

— Так я же и говорю, поехал к твоей маме, она мне и сказала, что вы все в деревне у Тани, — ответил Паша. — Я за вами среди ночи приехал. Вокруг Олиной машины походил, вокруг дома походил, а внутрь зайти не решился.

— С чего это вдруг? — осведомилась у него Юля.

— Побоялся, — опустив глаза, произнес Пашка. — Мы ведь с Олей… м-м-м… поссорились. Она в Питер махнула, а я…

— Что ты все врешь! — возмутилась Ольга, замахиваясь на него кочергой и делая попытку прорваться в узкий лаз, куда запрятался ее муж.

Тот закрылся руками и закричал:

— Спасите меня, девчонки! Она меня сейчас убьет, а потом жалеть будет!

Оля от удивления остановилась.

— Чего это я жалеть буду? — недоуменно спросила она у Пашки.

— Ты же меня любишь, — объяснил ей муж.

— Вот еще! Не люблю!

— Любишь!

— Не люблю!

— А вот и да! Любишь!

— Я тебе, козел, сейчас покажу, как я тебя люблю! — заорала окончательно выведенная из себя Оля, делая выпад кочергой и целясь Пашке в лоб.

Но тот тоже был начеку и успел закрыться крышкой от кастрюли.

— Бам! — гулко разнеслось по всему лесу. — Бам! Бам!

— Да перестань ты его лупить! — не выдержала Юля, оттаскивая с помощью Тани и Мариши свою озверевшую подругу от мужика. — Дай с ним сначала поговорить. А потом можешь убивать сколько захочешь.

— А вы его подержите, чтобы он не очень дергался? — кровожадно осведомилась у них Оля.

— Подержим! — заверили ее подруги.

— Девчонки, вы чего? — задергался Пашка. — Честное слово, ну чего вы вмешиваетесь? Мы с Олей сами разберемся. Это наше личное дело, семейное. Знаете, как говорят: милые бранятся, только тешатся.

— Ошибаешься! — роковым басом пророкотала Мариша и зловеще ухмыльнулась.

Паша забился в руках, потом затих и поник головой.

— Так я и знал, что в этой вашей дружбе что-то неладное, — произнес он. — Не могут нормальные бабы так крепко между собой дружить.

— Что? — опешили подруги. — Ты на что это намекаешь, подлец?

— Сразу понятно, что вы того… Вроде гомиков, только наоборот.

От возмущения у подруг даже дыхание сперло и слова из горла не выдавливались. Поэтому они ограничились тем, что дали волю рукам. Таня треснула Пашку по затылку, Мариша дала по уху, Юлька влепила пощечину, а Оля, недолго думая, на правах жены, заехала ему между ног.

— Ой! — скрючился бедолага.

Тут у подруг прорезался голос. В результате Паша узнал про свои умственные способности много нелестного. А узнав о том, что думает его жена о некоторых анатомических особенностях его организма, всерьез закручинился.

— Так я и знал, что ты меня не любишь! — с горечью произнес он, обращаясь к Ольге.

— Можно подумать, ты меня любишь! — фыркнула в ответ та.

— Люблю!

— Не любишь!

Видя, что препирательства пошли по новому кругу, только в обратную сторону, Мариша рявкнула:

— Говори, мерзавец, почему Ромку ненавидел?

Как обычно, Маришина прямолинейность повергла всех в ступор. Но зато Оля с Пашкой замолчали.

— Зачем ему тормоза в машине испортил? Этак ведь и еще кто-нибудь убиться мог! — попеняла ему Мариша. — Никто ведь не знал точно, кто в Ромкину машину сядет. Я, к примеру, могла. Или даже твоя Оля. Или ты на это и рассчитывал?

— Ничего подобного! — возмутился Паша. — Оля, о чем она вообще говорит? Не виноват я в том, что Ромка погиб! О чем вообще разговор?

— А то ты не знаешь? — бросила ему жена. — Между прочим, глупо притворяться, что между тобой и Танькой ничего не было. Я же не слепая! Когда они у нас в Турку гостили, ты с нее глаз не сводил. Снюхались и сговорились Ромку прикончить.

— Да ты что буровишь, дура ревнивая? — заорал Пашка. — Ты хоть соображаешь? Закрой свою варежку, идиотка!

И он с неожиданным проворством рванулся к жене с явным намерением набить ей морду. Мариша с Юлей едва успели его перехватить. На Таньку надежды сейчас не было никакой. Она после слов Оли все еще пребывала в полубессознательном состоянии и могла только беззвучно открывать и закрывать рот.