Зимний зной (СИ)

В громадном помещении царят все оттенки бежевой пастели и золота в мягких теплых тонах. Стеновые панели, мебель выполнены исключительно из дорогих сортов дерева с использованием сложнейшей резьбы и фрезеровки, и украшены сусальным золотом.

Мебель в этом кабинете настолько дорога, что сама по себе выступает его эксклюзивным украшением. Из окон открывается вид на самое сердце Москвы.

Но и это ещё не все. Непосредственно к кабинету примыкают сложные разветвления из нескольких комнат — комнаты отдыха, просторного санузла, сауны и спальни.

Даже сам Тимур Эльдарович своей несколько экзотической внешностью дополняет этот кабинет как вполне полноценный "элемент" декора.

Коренастый, мощный и смуглый, он довольно привлекателен. Тело его, красивое и ухоженное, густо «забито» татуировками, что придаёт Тимуру странный, даже опасный вид.

Как носитель преимущественно восточного генофонда он, в отличие от своей белокожей, голубоглазой и курносой сестры по матери, кареглазый и темноволосый. А модная аккуратная бородка с усами лишь подчеркивают это.

Тимур очень молод для своей должности, на вид ему не больше тридцати пяти.

Поравнявшись с диванчиком, он вальяжно разваливается на нем и с любопытством заглядывает в бокал сестры.

— Что-то я не наблюдаю здесь Данила Зимина, — произносит она как бы задумчиво.

Крутит бокал в руке, покачивая его темное янтарное содержимое. Затем делает глоток и вперяет в брата требовательный взгляд.

— Где, на моем столе? — хохотнув, уточняет он.

— На моем! — отвечает Катя зло и веско, — деньги переведены, Вирмантас всем доволен, а артиста не видать.

Тимур морщится.

— Не суетись, — только и произносит он в ответ.

Вздыхает, встает и тоже идет к бару, но не за спиртным. Ворчит что-то о целой куче дел на сегодня и необходимости быть в тонусе.

Скользит скучающим взглядом по батарее дорогих бутылок, перед тем как взять там маленькую коробочку, внешне очень напоминающую табакерку. Возвращается, ставит ее на прозрачный журнальный столик.

И Катя невольно засматривается на тонкую работу ювелира — «табакерка» выполнена из белого золота с красивой инкрустацией в виде россыпи дорогих камней. Но тут Тимур открывает ее, и все очарование рассеивается.

Он готовит «дозу» из белой дорожки порошка. Сестра просто наблюдает за ним, никак не комментируя.

— Сам позвонит, — флегматично продолжает Тимур, закончив свои приготовления.

— А у него есть твои контакты? — с сомнением спрашивает она, снова делая глоток.

Закидывает ногу на ногу, придирчиво разглядывая носки модельных туфель на высоченной тонкой шпильке.

— Найдет, — коротко басит Тимур, — а еще лучше, придет и запишется ко мне на прием! Я так выстраиваю отношения с артистом с самого начала. Чтобы сразу понимал, кто его хозяин, и кто здесь рулит реально.

Катя смеется.

— Дай и мне попробовать, — тянется к порошку.

Но он не дает ей этого. Отрицательно мотнув головой, вдыхает «дозу» сам. Затем расслабленно откидывается на диване головой назад, прикрыв веки.

— Ни к чему тебе, — отзывается, — ты у нас и без того баба экзальтированная, а так совсем слетишь с катушек.

— Сам ты баба, — тянет она обиженно.

— Вон как на стенку лезешь в ожидании Зимина! — продолжает, — а я на этой дури уж лет десять, и никакого привыкания, веришь?

Катя кивает, с трудом скрывая свое нервное возбуждение. Тут брат прав, хоть он и сволочь редкая.

Катя знает.

— А то хуже буду работать, да?! — весело изрекает, но Тимур не удостаивает ее ответом.

Повисает недолгая пауза.

— У меня скоро день рождения, — говорит она, улыбаясь, — Тим, ты хоть помнишь?

— Ну да.

Брат открывает свои черные как ночь глаза и смотрит на нее, пытаясь разгадать, какая просьба за этим последует.

— Подари мне его на день рождения! — не затягивает она с интригой.

— Кого?

— Зимина.

— Бери! — ржет Тимур.

Когда их улыбки заканчиваются, он находит нужным уточнить:

— В каком виде, в торте мне тебе его запечь, что ли?! Так ты за этим пришла?

С довольным видом, Катя ныряет к нему под бочок и начинает ластиться, как кошка, поглаживая:

— Нет, в торте не нужно, а лучше отпусти-ка ты нас на Мальдивы, на недельку-другую! Мы потом все отработаем. Честно-честно.

Тимур усмехается.

— На Мальдивы?

— Ну да, — продолжает она уговаривать, — ты же знаешь, как мне важно иногда расслабляться?

— Ладно, черт с тобой. Забирай его, езжайте! Десять дней, и ни днем больше.

Он снимает с себя ее руки и снова идет к бару. Там, плеснув себе виски со льдом, падает в одно из кресел. Устало потирает переносицу:

— Мне тоже по душе этот пахарь, будем считать, пригодится.

— Но сдался он тебе, Катька! — вдруг добавляет осуждающе, — ты наиграешься, а мне потом ограняй этот кубический цирконий.

— Брюлик, — настаивает она.

— Кубик циркония, — стоит на своем Тимур.

Но сестра не спорит дальше. Вполне удовлетворенная разговором, она поднимается со своего места, одергивает юбку и проводит рукой по волосам.

— Ладно, не буду отнимать твое драгоценное время. Просто маякни, как он объявится.

— Само собой. Куда он денется…