Зимних Дел Мастер

Перенесемся за сотни миль отсюда к мистеру Фьюзелу Джонсону, не имеющему представления ни о Тиффани, ни о Нянни Огг, да и вообще мало о чем имеющему представление, за исключением часов и ходиков, которые он делал на продажу. Еще он знал, что кухню надо белить известкой, поскольку это дешево и просто, если смириться с небольшими потеками. Поэтому он не мог объяснить, почему несколько пригоршней побелки взмыли вверх из чаши, где он ее размешивал, собираясь добавить воду, повисели в воздухе, как привидение, и исчезли в камине. В конечном счете он отнес случившееся за счет того, что слишком много троллей понаехало в город. Логики в этом особой не было, но подобные выводы обычно обходятся без логики.

А Зимовой подумал: известки, чтобы сделать человека!

* * *

Тиффани провела ночь без сна, сидя с Аннаграммой и мистером Тиссо, правда он не сидел, а лежал, так как был мертв. Мало кому придется по душе такое времяпровождение. Всегда становилось легче, когда небо начинало светлеть и запевали птицы.

Время от времени мистер Тиссо издавал звуки. Конечно, не сам мистер Тиссо, встретившийся со Смертью несколько часов назад, а только брошенное им тело, поэтому все эти звуки ничем не отличались от звуков, которые издавали старые дома, остывая.

Нельзя забывать об этом посреди ночи. И исключительно важно не забывать, когда свечи начинают мигать.

Аннаграмма храпела. Ни один другой носик, настолько маленький, не смог бы издать такой оглушительный храп, как будто пилили доски. Какой бы дух не ошивался поблизости этой ночью, храп Аннаграммы спугнул бы его.

Хр хр хр, были не так уж нетерпимы и Тиффани могла пережить фьююююю! Но вот пауза между ними, между взбирающимся вверх хр хр хр и падающим фьюююю! вот что действовало на нервы. И пауза всегда была разной продолжительности. Иногда фьююююю! сразу следовало за хр хр хр, а потом между ними наступал большой промежуток и тогда Тиффани обнаруживала, что задерживает дыхание в ожидании фьююююю!. Было бы не так плохо, если бы Аннаграмма выдерживала одинаковый промежуток времени между ними. Временами она замолкала и наступала благославенная тишина, пока фьююююю! снова не воспаряли духом, сопровождаемые тихими причмокиваниями мням-мням, когда Аннаграмма меняла положение на стуле.

Где ты Повелительница Цветов? Что ты делаешь? Должно быть, ты спишь!

Голос был так слаб, что Тиффани могла бы его и не услышать, если бы не напрягала слух в ожидании следующего хр хр хр. И вот он прозвучал…

— Хр хр хр хр!

Позволь мне показать тебе мой мир, Повелительница Цветов! Позволь мне показать тебе все оттенки льда!

— ФьЮЮЮЮЮЮЮЮ!

Примерно три четверти Тиффани подумали: Ох, нет! Найдет ли он меня, если я отвечу? Нет. Если бы он мог найти меня, меня бы здесь сейчас не было. И рука не зудит.

Оставшаяся четверть подумала: Бог или богоподобное существо разговаривает со мной, можно было бы и не храпеть, Аннаграмма, спасибо.

— Хр хр хр хр!

— Я попросила прощения. — прошептала она в танцующее пламя свечи. — Я видела айсберг. Это очень… мило с твоей стороны.

Я сделал еще айсбергов.

— ФьЮЮЮЮЮ!

Еще больше айсбергов, подумала Тиффани. Огромные, замороженные, плавающие горы, выглядящие как я и тянущие за собой полосы тумана и снежные вихри. Интересно, сколько кораблей они потопят.

— Не стоило утруждаться. — прошептала она.

Я становлюсь сильнее! Я слушаю и учусь! Я стал понимать людей!

За окном коттеджа запел дрозд. Тиффани задула свечу и в комнату полился тусклый свет.

Слушать и учиться… Как может шторм чему-то научиться?

Тиффани, Цветочная Госпожа! Я делаю из себя человека!

Аннаграмма всхрапнула, хр хр хр врезалось в фьюююююю! и она проснулась.

— Ах, — сказала она, потягиваясь и зевая. — Ну, что, вроде все в порядке. — Она поглядела по сторонам.

Тиффани смотрела прямо перед собой. Что он хотел этим сказать — делает из себя человека? Он точно…

— Ты так и не заснула, Тиффани? — сказала Аннаграмма голосом, который она наверное полагала шутливым. — Даже ни на одну секундочку?

— Что? — спросила Тиффани, уставясь на стену. — О… нет. Не заснула.

Внизу послышались шаги. Через какое то время лестница заскрипела и низенькая дверь открылась. Мужчина средних лет пробормотал, глядя застенчиво на пол, — Маманя спрашивает, не желаете ли вы, леди, позавтракать?

— Ох, нет, как мы можем забрать то малое, что у вас есть… — начала Аннаграмма.

— Да, пожалуйста, мы будем признательны. — Быстро и громко прервала ее Тиффани. Мужчина кивнул и закрыл дверь.

— Как ты могла сказать такое? — спросила Аннаграмма, когда шаги на лестнице затихли. — Они же бедняки! Ты могла бы…