Зимопись. Книга 2. Как я был волком (СИ)

— Ты сказал — будьте одеялами соседу. Я нашла единственного соседа. Остальные — соседки.

— Не цепляйся к словам.

— А к чему цепляться?

Вот же, колючка верблюжья.

Ее вторая рука продралась снизу сквозь ветки между моими шеей и скулой и замкнула кольцо.

— Девочек постесняйся, — шепотом выговорил я Варваре.

— С чего бы это? — удивилась она. — Они бы сами с удовольствием, просто я старше. Проявляют уважение.

Позади уже слышалось ровное посапывание. Одна за другой ученицы выключались, как мобильники, у которых разом кончилась зарядка.

— Не хватило приключений с рыкцарским старшиной? — ударил я в больное место.

Думал, что в больное.

— Не хватило, — со странным сарказмом согласилась Варвара. — Он как-то неожиданно упал на нож и умер.

Ее рука принялась разминать мои мышцы.

— Варвара, девочки все видят.

— Ничего они не видят, не придумывай. Мы с краю.

— Ну, слышат. Догадываются.

— Да пусть хоть запередогадываются. Их право.

— Не боишься, что все расскажут?

— Кому?

— Томе, — напомнил я.

— То есть, ты рассказывать не собирался? Отлично.

Шершавый язык влажно лизнул меня в шею.

— Пусть рассказывают, кому хотят. Пусть завидуют. Пусть пересказывают друг дружке, истекая слюной…

— Перестань. — Движением предплечья я откинул особо разошедшуюся руку. — Напоминаю последнюю заповедь: не возжелай мужа и дома ближней своей…

— Ты не муж!

— Я невестор Томы.

— Этого фальшивого ангела?!

— Почему фальшивого?

— Все ангелы — фальшивые! — пренебрежительно заявила Варвара.

— Тома — настоящий ангел.

— Слова, недостойные разумного человека.

— В таком случае, не желаю быть разумным.

— Когда стану цариссой, разберусь с фальшивостью ангелов. Всех прижучу. Камня на камне от их россказней не оставлю.

— Ты действительно решила, что они из долины?

— Откуда же еще?

— С того света.

— Ври больше.

Ее рука вновь стала бесчинствовать.

— Убери, — потребовал я.

— А то что?

На языке вертелось, что перелягу или выгоню к фальшивоангельской бабушке… В конце концов, высеку остальным в назидание. Но вспомнился спасительный параграф из семейного права:

— «Если кто ляжет с невестором чужим, то оба да будут преданы смерти. Мерзость сделали они, кровь их на них».

— Ерунда.

— Будешь спорить с законом? А как же заповедь «соблюдай закон»?

— Я закон никогда не нарушаю. Тем более, заповеди. Например, «не убий, если это не враг, посягнувший на твою жизнь». Рыкцарь был враг!

— А он посягнул?

— Еще как!

— На жизнь?

— Хуже!

— В заповеди говорится только о жизни. Толкуешь закон в свою пользу?

— И на жизнь тоже посягнул! Не морочь мне голову.

— Это я морочу? Это ты не согласна выполнять предписания семейного права про невестора.

— Потому что ты не полноценный невестор! То, что тебя так назвали, еще ничего не значит.

Я заткнулся. Неужели чего-то не знаю? Папринций начинал что-то насчет множества прав и обязанностей…

Тогда разговор увели в сторону обучения и местонахождения невестория. Значит, чтобы стать настоящим невестором, одного желания мало, нужна определенная процедура.

Вновь прокололся. Так до полного разоблачения недалеко.

Варвара заметила заминку:

— Вроде бы ты неглупенький мальчик, а не знаешь закона?

Мальчик?! Хотя да, если мне почти шестнадцать, то ей все восемнадцать.

Мальчик, ага. Сейчас посмотрим, тетенька. Я провернулся в ее объятиях и силой, преодолевая сопротивление, пихаясь и отдирая вцеплявшиеся руки, развернул соседку к себе спиной.

— Ты хочешь так? — еще и съязвила она, борясь со мной, но проигрывая по всем фронтам.

Вот тебе «мальчик». Теперь я спеленал Варвару так, что не пошевелится.

— Больше не звука! Спи!

— Красивых тебе снов, мальчик. — Она зловредно пошевелила кормой.

— Какие будут, все мои.

Варвара мягко расслабилась, почти растаяв в захвате, который нежданным образом превратился в объятья.

— Тебя там не будет в любом случае, — грозно добавил я, где-то в глубине души сомневаясь в сказанном.

Когда гормоны прут из всех щелей, а в руках — тако-ое…

— Уверен? А теперь? — только что мягкое податливое тело вновь нахально изогнулось и выпятилось.

Мое колено со всей дури врезало по выпяченному, а изогнутое руки скрутили в бараний рог.

— Ты чего?! Больно!

— Это еще не больно. Больно будет потом, если не утихомиришься.

Варвара затихла. Приподняв голову, я оглядел уснувший лагерь. Нашу возню никто не видел и не слышал.

Успокоив сердцебиение, я вытеснил реальность простейшим способом — вызвал перед глазами милый облик Зарины.

Меридианы сходятся лишь на полюсах — в самых невозможных для жизни условиях. В остальном они прекрасно уживаются друг без друга каждый на своем месте, иногда чуть ближе друг к другу (и к грозящему неприятностями жесткому полюсу), иногда чуть дальше. Посматривая с безопасного расстояния на соседей и показывая себя, они идут своей дорогой до крайней точки. А параллели никогда не пересекаются. Что они могут рассказать о жизни? Знают лишь свою собственную, а это — лишь узкая борозда на необозримом глобусе жизни.

Может быть, хорошо, что я попал сюда, в этот мир? Как бы иначе встретил Зарину? Параллели пересеклись. Так не бывает, но это произошло. Для чего? И кто это сделал?

Неважно, кто или что. Главное — для чего.