Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

– После занятия заступишь на смену. Об ответственности помнишь. Сейчас – упражнение с мячом, отработка одиннадцатишаговых ударов: последнее наказание, пожалованное цариссой в качестве замены несравнимо более страшного. Эй!

В дверях появилась пара бойников. Они тащили с царисского склада грубо сколоченные невысокие козлы, на которых обычно пилят бревна на чурки, которые, в свою очередь, потом колют на дрова. Две Л-образные опоры поддерживали бревнышко с тремя выемками: большой в центре и маленькими по бокам. Следом появился третий бойник с таким же отдельным бревнышком на плече.

Карина знала, что делать. Выйдя к непонятному агрегату, она опустилась перед ним на колени, шея легла в большую выемку, в маленьких разместились запястья. Потом Карину накрыли поперек шеи второй половинкой четко сошедшейся конструкции и с двух сторон закрепили клиньями, чтобы не распалось, а с выставленного в нашу сторону тыла наказываемой вскинули наверх латную юбку. Потом каждого из нас снабдили отдельным мячом.

– Час отработки ударов по мишени, – скомандовала Астафья. – Выстроиться в шеренгу. Поставить мячи. Приступили!

Глава 4

Ужинали все как были, не переодевшись. Некоторые, вроде меня или Томы, опустошали тарелку с виноватым видом. Глаза глядели в овощное рагу, старательно деля его на ингредиенты – только бы не подниматься на Карину, сидевшую с нами за одним столом. У других царило веселье, слышались похвалявшиеся голоса, кто сколько раз попал и как закрутил мяч. Мало кто думал, что сам мог оказаться на месте Карины. Наверное, это здорово для дисциплины, но как-то не по-человечески.

Посуду собрали двое бойников. Для учениц команды вставать не было.

Столы опустели. С них даже смахнули крошки. Наконец, в дверях появилась Астафья, в руках она держала кожаный свиток. Острый взгляд, пробежав по нам, остановился на Томе:

– Грамотная?

Выражение Томиного лица ответило раньше языка. Войница не стала дожидаться словесного подтверждения.

– Прочитаешь вслух, четко и с паузами. Чтобы даже те, кто раньше не слышал, с одного раза усвоили. Не усвоившие долго не живут.

Напутствовав таким образом, Астафья удалилась. Тома размотала свиток. Поперек длинного куска кожи располагались ровные строчки. Красиво выписанная кириллица. С приукрасами, но почти современно. Читалось легко.

Поерзав на скамье, Тома развернула свиток до нижнего края и начала:

– Пояснение о клятвах и обетах. Если кто даст клятву, то не должен нарушать слова своего, но должен исполнить все, что вышло из уст его.

Ученицы, перешептывавшиеся где-то сзади, затихли. Тома набрала воздуха побольше.

– Если выйдет муж за жену, а на нем обет или слово, которым связал себя, и услышит жена его и, услышав, промолчит, то клятвы его состоятся. Если жена, услышав, запретит и отвергнет клятву уст его, то не состоится она, и Алла, да простит Она нас и примет, простит ему.

Что за галиматья? Неужели нельзя сформулировать по-человечески, более удобоваримо? Видимо, нельзя. Нам дали официальный религиозный текст. Как в библии. Точнее, именно из библии, который переделан здешними «богословами» под местные требования. Потому что в обратное – что это наша библия списана с нужными погрешностями с их оригинала – я ни за что не поверю.

– Обет вдовых и разведенных, какую бы клятву ни возложили они на душу свою, состоится.

Скрипнула скамья, на нарушителя тишины так шикнули, что дальше слышались только звуки снаружи: шум шагов и невнятные голоса.

– Если несовершеннолетние дадут клятву в доме матери, и услышит мать, и промолчит, то все обеты состоятся. Если же мать, услышав, запретит, то все клятвы не состоятся, и Алла, да простит Она нас и примет, простит им, ибо запретила им мать.

За окном началось движение. Большинство голов обратились туда: двое бойников уносили с поля агрегат наказания Карины. Тома читала:

– Если муж в доме жены дал клятву, и жена слышала и не запретила, то обеты его состоятся. Если жена, услышав, отвергла их, то все вышедшее из уст его не состоится: жена уничтожила клятву, и Алла, да простит Она нас и примет, простит ему.

Теперь один бойник забрался на столб с топором и, прицельно размахнувшись, выбил обухом один за другим пару клиньев. Верхняя Т-образная перекладина рухнула на подставленные руки других. Перекладину с веревками унесли. Врытый столб остался на месте.

– Вот уставы, которые Алла, да простит Она нас и примет, заповедала об отношении между женою и мужем, между матерью и детьми в юности их, в доме матери их. Алле хвала.

– Алле хвала! – до боли в ухе грянуло в помещении.

Как черт из коробочки в двери материализовалась Астафья.

– Из услышанного советую сделать выводы. Теперь ноги в руки – и в кладовку. Берем утяжеленные мечи. Построение на выходе на счет двадцать. Один, два…

Сталкиваясь в проходе, ученицы ринулись исполнять приказ. Я со всеми. Стук, треск, топот. Визг и натужное сопение.

– Не мешаем друг другу! Толпа олицетворяет панику. Быстренько организовались! Одиннадцать, двенадцать…