Зимовье на Малой Илге (СИ)

  - Я, как приехал после учёбы, пошёл в охотпромхоз работать - продолжил разговор Сан Саныч. ...И закрутилась моя таёжная жизнь. Сколько хожено по тайге, сколько ночей у костров, сколько добытого зверя, - вспоминал Сан Саныч, вздыхая и улыбаясь.

  Мы слушали и радовались, что сидим так уютно с такими весёлыми, ласковыми, хозяевами. "Сан Саныч, конечно, удивительный человек - думал я. - Он никогда ни на кого не сердится и никогда голоса не повышает. И так получается, что и на него никто не сердится, да и не за что? Его уважают все: на работе, на охоте, на праздниках. Все: и плохие, и хорошие. Это какой-то замечательный характер, с которым легко всем. А уж для жены он просто сокровище, единственный. Ведь у них не было детей. И они взяли двух девочек в детдоме, удочерили и вырастили. Чудесные люди".

  Все наелись, напились, уже украдкой позёвывали. Было около одиннадцати вечера,, и мы, поблагодарив за застолье, ушли в пристрой, а Миша остался ночевать в доме:

  - Около печки сладко спать, - шутил он. - Я вам сочувствую.

  - А мы обогреватель туда поставили, - забеспокоился Сан Саныч.

  - Это он шутит, - строго отреагировал Гена. - В наших спальниках на снегу спать можно.

  Мы быстро разделись и залегли в спальники. Гена погасил лампу. Я, устроившись поудобнее на кровати в спальнике, закрыл глаза и увидел серую гравийную дорогу, белые ледяные забереги на реке, серый лиственничный лес за рекой... и заснул крепким сном. Деревенская тишина убаюкала совсем незаметно.

  Проснулись мы часов в семь утра, ещё с полчаса полежали и тут, улыбаясь вошел Сан Саныч.

  - Братцы, - посмеиваясь, произнёс он, - чай кипит. Завтрак вот-вот будет на столе. Оля блины завела и стряпает. Пока встанете, помоетесь, и стол будет готов.

  Мы, вздыхая и покряхтывая, вылезали наружу из тепла спальников, быстро надевали тёплые свитера и перешли в натопленную избу. Миша, улыбаясь, рассказывал:

  - Я, как пьяненький кот, к печке боком прильнул и словно провалился в сон. Проснулся оттого, что Ольга Павловна печку растапливала. А Сан Саныч уже успел протопить печи в парнике. Я туда зашёл по дороге в удобства, так там такой аромат от помидорной рассады, - он цокнул языком.

  - Ночью минус восемь было, - сообщила Ольга Павловна, наливая жидкое,

  шипящеетесто на раскалённую сковороду. Аромат блинов напомнил мне детство, когда мать утром в воскресенье стряпала или блины или пироги.

  На улице разгорался яркий весенний день и холодное, но "сочное", золотое солнце поднялось над затенённой внизу, сопкой.

  Завтракая, договорились с Сан Санычем, что мы на "Ниве" заедем к перевалу, там её оставим и на две-три ночи, зайдём в зимовьё. Затем вернёмся, переночуем и сходим в вершину реки Талой, уже пешком и будем ночевать "на земле".

  Пока ели блины, пока искренне благодарили, пока укладывали рюкзаки, время подошло к десяти часам утра. Мы уселись в машину, помахали руками хозяевам и тронулись. Проезжая по улице, Гена показывая большой участок со стадом коров и лошадей, прокомментировал:

  - Ректор политехнического завёл тут личное приусадебное хозяйство, собирается откармливать тут на покосах пятьдесят бычков на мясо. А местные возмущаются, что покосы все потравят до поры, но молчат, боятся протестовать.

  - Почему молчат-то? - спросил я.

  - Да он большой человек в городе, вот и боятся, - ответил Гена после паузы и свернул налево.

  Долго ехали по какой-то просёлочной дороге, вдоль каменистой речки, и, наконец, перед крутым подъёмом остановились. Было по-прежнему холодно, при ясном солнце, и на обочинах кое-где лежал снег с подтаявшей коркой льда, снизу.

  На крутой склон Гена попробовал въехать один, высадив нас, но после пяти метров, которые он сделал с разгона, "Нива" забуксовала и заскользила вниз. Гена попробовал ещё раз, и с тем же успехом... Решили оставить здесь машину, под горой.

  Стали "развьючиваться" и переодеваться. Слева и справа зеленел нечастый сосновый лес с подростом из ольхи и багульника, и в тени деревьев, кое-где ещё лежал белый, смерзающийся за ночь в крупные кристаллы, снег.

  Перед переходом решили выпить за удачу и побурханить. После водочки и бутерброда с селёдочкой стало потеплее, и солнце заблестело весело и дружелюбно.

   ...Наконец, тронулись. Я, как полуинвалид, без тренировки, тяжело задышал на половине подъёма, а к вершине вспотел и отстал. Гена шагал легко и пружинисто, ставя ноги в резиновых сапогах, чуть носками внутрь. Максим старался не отставать от отца. Мише было тяжеловато - мешал лишний вес и зима, проведённая безвылазно в кабинете. Но он в молодости был мастером спорта по конькам, и потому имел сильные ноги. Я оказался самым неспортивным и непривычным.

  Поднявшись на сосновую гриву, Гена дождался меня и показал налево в густой ельник.

  - Я там осенью, по первым снегам ещё, бычишку стрелил...

  - Шёл мимо, а бык