Зимовка на «Торосе»

Через двое суток шторм начал стихать. «Торос» немедленно снялся с якоря и вышел на девиационные створы для определения поправок к показаниям компасов. Эти приборы, несмотря на все старания Сергея Федоровича, упорно продолжали свой «полярный саботаж». Лишь с помощью добавочных магнитов, позаимствованных нами на «Малыгине», удалось привести компасы в более или менее приличный вид. На внешнем рейде нас встретило свирепое волнение, не успевшее успокоиться после шторма. «Торос» начало настолько сильно класть с борта на борт, что я решил отложить переход к новому месту работ до следующего утра. Так как в течение почти суток мы не имели сообщения с берега, а наша радиостанция не могла работать, когда судно стояло в порту (каким считается бухта острова Диксона), необходимо было успеть побывать на береговом телеграфе, чтобы узнать, нет ли там для нас чего-нибудь нового.

Постройки полярной станции острова Диксона еще не успели образовать улиц, хотя между отдельными домами и были проложены деревянные мостки. Диксоновский телеграф стоял несколько в стороне от прочих домов, посматривая чисто вымытыми окнами с белыми занавесками на бухту и ее противоположный берег. Внутри телеграфа можно было найти все то же, что и в любой конторе связи на материке, но с одним существенным добавлением. Вас здесь всегда встречают не как клиента, а как гостя. Какую бы кучу телеграмм вы ни передали, как бы ни загрузили работой дежурную сотрудницу, отношение к вам постоянно остается товарищески предупредительным. Прекрасное воспоминание оставил по себе диксоновский телеграф, день и ночь выполняющий огромную работу первоклассного радиоузла Северного морского пути.

— Здравствуйте! Нет ли у вас чего-нибудь новенького для «Тороса»?

— Для «Тороса»? Есть, обязательно должно быть. Одну минуту.

Проворные пальцы перелистнули какую-то книгу, нырнули в ящик стола и протянули мне пачку синих бланков.

— Благодарю вас! Наверное, что-нибудь хорошее есть?

— Ну, конечно! Смотрите, лето уже кончилось, вам обязательно должно быть распоряжение итти домой на Большую землю, а там Москва…

Мои глаза пробегали по лаконичным телеграфным словам «Седова»:

«Случае благоприятных ледовых условий выходите архипелагу Норденшельда тчк Седов после выгрузки Русском и устье Таймыра выйдет туда же»…

Очень коротко, еще не совсем понятно, но одно было ясно: наше «отступление» кончилось. Вызов в архипелаг во второй половине сентября говорил сам за себя. Впереди была работа, работа трудная, но нужная, заставляющая напрячь все свои силы.

— Здорово! — вырвалось у меня, когда телеграмма была прочитана второй раз.

— Ну вот видите, я была права. Хорошее? Верно?

— Отличное, товарищ. Спасибо! До свиданья!

— Счастливого пути! Привет деревьям, траве, цветам!

— Каким? У меня их нет.

— Да не у вас, а на Большой земле.

— Большая земля и без нас проживет.

— Так куда же вы?

— На восток, дорогая, работать.

Дежурная недоуменно заморгала глазами, потом весело рассмеялась.

— Верно, здорово! Ну их с деревьями-то, а цветы… вот вам и вашему «Торосу» на счастливую дорогу, — с этими словами девушка протянула мне несколько веточек, сорванных ею из цветочного вазона, стоявшего на окне.

— Спасибо. Счастливой зимовки!

Катер подошел к борту «Тороса».

— Есть кто еще на берегу?

— Нет, все здесь.

— Отлично. Попросите вахтенного начальника к капитану.

Весть о том, что «Торос» вновь идет на восток, была встречена чуть ли не бурными восторгами. Никогда еще съемка с якоря не проходила так дружно и быстро. Лихо разворачиваясь между стоящими в бухте и на внешнем рейде Диксона судами, «Торос» вышел на волнующийся после шторма простор Карского моря. Вслед за нами неслись прощальные гудки «Малыгина» и «Молотова».

Крупная зыбь шла с востока — верный признак того, что лед находился от нас далеко. «Торос» с шумом зарывался в свинцовые волны, поблескивающие своими гребнями в лунном свете. Перегруженный корабль то и дело принимал на бак целые каскады брызг.

Полоса мелкого битого льда была встречена на второй день плавания, к северо-востоку от острова Вардропер. Обойдя это препятствие, «Торос» вновь устремился на восток по чистой воде, но… над морем начал спускаться туман.

В ночь на 18 сентября снова появились скопления льда, и бег нашего корабля перешел на шаги ощупью. Сгустившаяся темнота и туман вынудили завезти ледовый якорь и лечь в дрейф. По счислению мы находились недалеко к северу от острова Тилло. Рассвет не принес ничего утешительного. В густом тумане были видны сплоченные торосистые ледяные поля, покрытые чуть тронутым теплом снегом. Дрейф судна шел сначала на северо-запад, но вскоре прекратился.