Зимовка Зор-Мазар

В долине Чуралина недели две стояло оживление, утром, просыпаясь, зимовщики видели целые гектары, покрытые полузамерзшими перелетными птицами. Но всходило солнце, птицы оживали, начинали кормиться, потом стаи их перепархивали все быстрее и быстрее, а затем поднимались и уходили на запад, вниз по долине Чуралина, или на юг, вверх по долине Зор-Мазара. Они летели на юг, в теплые края, в Индию. Сурков уже давно не было, еще в начале сентября они выходили из нор только среди дня, да и то не все, и когда было особенно тепло, а сейчас их уже не было, они спали, и входы в их глубокие норы до весны замело снегом.

Снег, закрывший верхнюю часть гор, был чист, и на его белом фоне все стало гораздо виднее. Поэтому теперь на окружающих горах можно было часто и подолгу видеть пасущихся архаров, наблюдать, как кийки среди дня спускаются со скал на пастбища.

Глеб все чаще и все на больший срок уходил в горы наблюдать за архарами и кийками. Кругом установилась тишина, ослепительно блестел снег. Солнце днем, особенно в закрытых от ветра местах, грело так, что было удивительно, почему снег не стаивает.

Вера три раза в день проводила метеорологические наблюдения, но будки стояли недалеко от землянки, и это много времени не отнимало. Было несколько книг, но как-то не читалось. Вера занималась языком, но тоже без особого вкуса или энтузиазма, зима вся еще впереди, и сделать было можно еще очень много. Когда Глеба не было, она подолгу стояла у входа в землянку и смотрела вдаль, на белую долину Чуралина, где едва заметно курились дымки над аулами. По склонам гор переползали стада баранов. Там была какая-то жизнь, она же здесь одна. Кругом тишина, белый снег, яркое солнце. Только один Контрабандист весел, ему нипочем был холод, так как шерсть на нем росла на редкость густая и теплая. Он спокойно спал у дверей, но когда Глеб уходил, Вера нередко пускала его в землянку.

Много времени отдавала Вера наведению порядка в землянке, и в ней было уютно, хотя и чуть темновато, так как размеры ее небольшие, а потолочное окно маленькое. Землянка была полуразгорожена на три отделения. В крайнем у двери находилась плита, служившая для приготовления пищи и обогрева жилья; в центральном помещении на топчане спал Глеб, а рядом большой стол, на котором ели и работали, вдоль стены на полках книги, приборы, фотореактивы; в последнем отделении стояла кровать Веры, ее столик с лампой и книгами.

Стены землянки обшиты фанерой, а потолок покрыт несколькими слоями хвороста. За фанерой и хворостом была земля, и в ней жила целая армия пшканов. Пшканы бегали за фанерой и хворостом. Иногда они ссорились, и тогда слышался писк и с потолка струйками сыпалась сухая земля. Нередко пшканы выбегали в землянку и вели себя как мыши. От мышей они отличались тем, что имели коротенькие задранные хвостики, симпатичные тупые толстенькие мордочки и бегали гораздо медленнее, так что ловить их было легче. Но спрятать от них что бы то ни было почти невозможно: они проделывали ходы в стенах, прогрызали дырки в ящиках, спускались с потолка по веревке на мешки, подвешенные в воздухе. Это были симпатичные, но очень ловкие воры, и бороться с ними весьма трудно.

Вера держала землянку в чистоте и много времени посвящала приготовлению обедов и ужинов; когда же Глеб возвращался домой с наблюдений, его ждал чистый и красиво накрытый стол и горячая вкусная еда.

Так как неизвестно было, когда он вернется, Вера сразу после его ухода накрывала на стол и готовила обед, и все равно, возвращался ли он через два часа, к вечеру или ночью, стол был накрыт и все готово. Сначала он протестовал против этого, говорил, что она вовсе не обязана на него готовить, пытался что-то готовить сам, но потом привык, успокоился, ведь это давало ему возможность больше работать, не думать о еде.

Говорили они между собой мало. Только уходя, он обычно говорил, куда идет и на сколько да иногда спрашивал, не нужно ли чего сделать. Вера обычно говорила, что нет, ничего не нужно.

Вначале по вечерам Глеб, отдохнув от работы, рассказывал о том, как и где держатся архары, какова их оборонительная тактика против волков, или сравнивал образ жизни кийков и архаров, но, несмотря на свое крайнее увлечение, чувствовал, что Вера бесконечно далека от этого, что ей это абсолютно не интересно и что хотя она изо всех сил и старается поддержать разговор и задавать вопросы, но это делается только для того, чтобы поговорить с ним, а суть дела ее совершенно не занимает. И он замолкал. Такие разговоры с течением времени становились реже, а потом прекратились вовсе.