Зинаида Серебрякова

Трагично, что Серебрякова так и не узнала, что эти монументально-декоративные работы ее и сына сохранились — она предполагала, что они погибли во время войны^[111].

К сожалению, Серебряковой до конца ее жизни не удалось больше решать задачи, подобные росписи бельгийской виллы, хотя эта работа принесла и много разочарований — и творческих, вследствие полного несоответствия росписи и обстановки, в которой она должна была существовать, и, конечно, неизвестности о ее судьбе, и чисто материальных — «заказчик все тянет с расплатой и хочет меня обмошенничать», вероятно, не совсем справедливо пишет Серебрякова^[112]. И с показом своих работ, столь необходимым для художника, становилось все труднее и труднее. Последняя во Франции ее выставка, открытая для публики, состоялась в галерее J. Charpentier в конце января 1938 года, но несмотря на блестящий состав^[113], материального успеха не имела. Весной 1954 года Серебрякова с сыном и дочерью устроили выставку в своей мастерской — это был показ их творчества для сравнительно узкого круга друзей и ценителей.

Несмотря на такую, совершенно чуждую Серебряковым, достаточно большую обособленность от художественной жизни Парижа и на плохое состояние здоровья Серебряковой, она, как уже говорилось в предыдущей главе, продолжала неутомимо работать. Помимо упоминавшихся произведений — «свободных» и заказных портретов, пейзажей и натюрмортов — в эти годы ею было написано достаточно большое число автопортретов, главным образом, когда не было заказов, а сын и дочка не имели возможности из-за занятости позировать матери. Серия автопортретов, написанных в 1930–1950-е годы, превосходна, как все, что создает Серебрякова, однако теперь в них мы видим уже не юную, счастливую женщину, как на автопортрете «За туалетом», не романтических «Пьеро» или девушку со свечой («Этюд девушки»), а умудренного жизнью, много испытавшего художника-творца. Почти всегда она пишет себя за работой, с кистями в руке. И всем этим портретам присущи черты удивительной душевной силы, стойкости, неувядаемости. И снова какой-то поистине молодой радостью дышит ее автопортрет в маске и домино, сшитом для поездки Александра Борисовича в Венецию на готовящийся там грандиозный маскарад в сентябре 1951 года^[114].

Автопортрет. 1930

Автопортрет. 1942

Автопортрет в карнавальном костюме. 1951

Конец 1950-х и 1960-е годы внесли в жизнь Серебряковой много нового. Завязалась активная переписка с советскими искусствоведами — И. С. Зильберштейном, А. Н. Савиновым, В. П. Князевой, Ю. М. Гоголицыным. Серебрякова убедилась, что ее творчество по-прежнему вызывает горячий интерес на родине. Как уже говорилось, она смогла увидеться с дочерью Татьяной Борисовной и сыном Евгением Борисовичем, неоднократно приезжавшими к ней в Париж. И главное — в 1965–1966 годах в Москве, Киеве и Ленинграде с огромным успехом прошла ее выставка, на которой с большой полнотой были показаны не только ее произведения, созданные до середины 1924 года, но и работы парижских лет, многие из которых были приобретены Третьяковской галереей, Русским музеем и провинциальными музеями. Судя по письмам и воспоминаниям родных, Зинаида Евгеньевна была счастлива, что широкие круги зрителей в России смогли познакомиться с трудом всей ее жизни, о чем свидетельствовали и восторженные статьи о выставке, и личные письма советских художников, искусствоведов и зрителей. К сожалению, это была последняя, хотя и большая радость в ее многотрудной жизни.

19 сентября 1967 года прекрасный русский живописец, так много давший отечественному искусству XX века, Зинаида Евгеньевна Серебрякова скончалась после непродолжительной болезни и была похоронена на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.

Автопортрет. 1949

Персональные выставки З. Е. Серебряковой