Зиндан

То же самое сделал Семенов, повернувшись лицом к Николаю. Подхватился, чувствуя, как кровь бодрее побежала по жилам, и, пригнувшись, помчался вслед за Имраном. Лишь раз оглянулся на бегу — убедился, что команду услышали все, не отставали.

Ближе к НП Имран, а за ним и вся группа замедлили темп; последние метров тридцать преодолели и вовсе ползком. Оставался еще пункт на другой стороне дороги, и было бы лишним, если бы там что-то заметили или услышали.

На НП Семенов увидел примерно то, что и ожидал увидеть. Двое «перцев», еще двадцать минут назад внимательно смотревшие с холма вниз, лежали теперь неподвижно в неестественных позах; возле пулеметчика расплылась темная лужа. Проходя мимо, Семенов ощутил густой сладковатый запаха, какой бывает, когда моешь сырое мясо. Кровь.

А третий «перец» был жив. Такого подарка Семенов не ожидал, особенно от Андрея-второго. «Терминатор» — он «терминатор» и есть. Как в том детском стишке: «Папа пленных не берет». А вот поди ж ты — взял «вымпеловец» пленного, сдержал рефлексы. Или годы работы в милицейской ГЗ[11] сделали свое дело? Неважно. Главное, третий был жив. И это давало им столько козырей, что Семенов даже улыбнулся.

«Перец», уже немного очухавшийся от «наркоза», «прописанного» Андреем, сидел, привалясь спиной к стенке окопа, руки, по-видимому, скручены за спиной, как и ноги, перехваченные широким ремнем, во рту — какая-то тряпка. Сидел, ошалело переводя взгляд с одной неизвестно откуда возникшей фигуры в камуфляже на другую. Не ожидал, понятно. Так оно всегда и бывает — амбец нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждешь. Молодой еще «перец», не старше двадцати. Как-то поведет себя, когда его станут потрошить?

Впрочем, это все потом. Имран уже устроился у края окопа, приладил винтовку в углубление бруствера. Николай, которому Семенов передал бинокль, присел рядом. Семенов не стал к ним подходить: Имрану сейчас его помощь ни к чему, а лишний человек, стоящий над душой — только помеха.

Все снова замерли, рассевшись вдоль стен. ДО НП, расположенного на высотке по другую сторону дороги, было, как и сказал Николай, не более двухсот метров — ничтожная дистанция для такого классного стрелка, как Имран. Да и Семенов на этом расстоянии не промахивался, невелика хитрость, даже при сильном ветре. Фокус заключался в том, чтобы надежно «сработать» всех, кто там, на НП, находился, в течение пары секунд, дабы те не успели поднять шум. Первый выстрел проблемы не составлял, но вот два последующих… У патрона калибра 7, 62х54 довольно сильная отдача, и пока «картинка» в прицеле восстановится, пока Имран будет переносить огонь на следующую цель — пройдет драгоценное время. Нет, второй и третий выстрелы Имрану придется делать, почти не целясь, что называется, «на шестом чувстве». Верь Семенов в каких-нибудь богов — помолился бы, точно.

Прошло несколько минут. Никто не двигался, ожидая. Наконец Семенов, сидевший, прикрыв глаза, в паре метров от Имрана, услышал, как тот глубоко вздохнул и задержал дыхание. Спустя мгновение один за другим раздались три довольно громких странных звука, совсем не похожих на выстрелы: ПБС для СВД[12] не может полностью заглушить звук мощного патрона, но сильно меняет его тембр и убирает пламя. «Как быстро стреляет…» — восхитился про себя Семенов. Три выстрела за полторы секунды, не больше.

Снова воцарилась тишина. И когда через минуту Семенов услышал спокойный голос Николая, прижимавшего к объективам прибора бинокль: «Чисто…», — ему показалось, что все это время он не дышал.

Сидевший рядом с Семеновым Виктор тоже перевел дух и едва слышно выругался. Где-то когда-то Семенов вычитал интересную мысль, что ругательство в устах русского воина — и не ругательство вовсе, а своеобразная молитва. Забавно.

Остальные тоже заметно расслабились, зашевелились. Имран оставался на своем месте еще с полминуты; затем встал, аккуратно повесил винтовку за спину, повернулся. Несмотря на темноту, Семенов разглядел на его мужественном кавказском лице до боли знакомое выражение сдержанной гордости — Имран был доволен своей стрельбой… Что ж, у него есть повод гордиться, как и раньше.

Теперь пришло время как следует поговорить с пленным. Похоже, эта мысль пришла в голову не только Семенову, поскольку Николай, покинув свою позицию, уже направился к «перцу» с решительным видом, убирая в карман «разгрузки» бинокль. У Семенова были на сей счет свои соображения, поэтому он жестом остановил капитана, молча кивнул на Андрея-второго.

«Потрошить языка» однозначно должен был «терминатор». Случись этот допрос где-нибудь в разведотделе штаба, при свете дня — может быть, и не было бы лучше кандидатуры на роль дознавателя, чем Николай: с его «стальной» улыбкой и общим обликом человека несентиментального. Но здесь и сейчас не было страшнее для молодого бандита существа, нежели Андрей-второй, который голыми руками в считанные секунды отправил к праотцам двух его товарищей.