Читаем Зиновий Гердт полностью

Зиновий Гердт

Это просто невозможно.Сколько можно, разве можноЖдать и ждать, ждать и ждать,Волноваться и гадать.Я приказываю гневно,Чтоб писала ежедневно,Ежедневно, ежечасно.Ведь неведенье ужасно.Если ты замедлишь вестью —Я убью тебя на месте.Если ты мне не напишешь,Я тебя повешу, слышишь?Заруби мои вопросыНа своем носу курносом.В остальном же все в порядке.Время мчится без оглядки,Молоко подешевело, это дело.Сквозь пургу, ветер, туманДоползет к тебе Залман.

А вот одно из первых писем Гердта Марии (январь 1942 года, Мензелинск):

«Девочка моя, дорогая! Я здесь пробуду еще с месяц, затем туда… <…> Я здесь во всю мощь развернул актерскую деятельность. Очень часто выступаю в концертах с куклами и гитарой. Теперь, когда я знаю, что ты в Москве, я буду писать тебе письмо за письмом. И в каждом буду вставлять стихи, хорошие они или плохие — но искренние. И написаны только для тебя. Жду писем. Наикрепчайше целую тебя в мизинец! Твой старик Зямка».

В этом письме ощутимо влияние Михаила Светлова — не только оттого, что он, как и Гердт, смолоду называл себя стариком, но и из-за тонкой иронии, насмешки — в первую очередь над самим собой. Гердт любил стихотворения Светлова, в том числе это:

К моему смешному языкуТы не будь жестокой и придирчивой, —Я ведь не профессор МГУ,А всего лишьСкромный сын Бердичева…Будь я не еврей, а падишах,Мне б, наверно, делать было нечего,Я бы упражнялся в падежахЦелый день —С утра до вечера.

Гердт познакомился со Светловым еще до войны — об этом мне рассказывала Лидия Борисовна Либединская. Это случилось на праздновании дня рождения Светлова. Почему и как туда попал Зиновий Ефимович, Лидия Борисовна не вспомнила, но точно знала, что случайности в этом не было. Светлов уже был знаком с артистами ТРАМа — возможно, его привел туда Всеволод Багрицкий. Вроде бы он собирался поставить в театре свою пьесу «Неделя». Лидия Борисовна хорошо помнила «речь» Зиновия Ефимовича на этом юбилее. Он сказал, в частности: «А знаете, Михаил Аркадьевич, ведь наше знакомство не случайно: я знаю, что лучшее ваше стихотворение “Гренада” вы написали в 1926 году, то есть посвятили его моему юбилею. Мне тогда исполнилось десять лет. Но сейчас я “Гренаду” читать не буду, хотя это мое и не только мое любимое стихотворение. Но не меньше “Гренады” я люблю вашу “Пирушку”. Поверьте, я готов ее читать по случаю любого пира». И Гердт с большим мастерством прочел отрывки из этого стихотворения, которое большинству присутствующих было незнакомо. Когда он читал вторую строфу:

Пей, товарищ Орлов,Председатель Чека.Пусть нахмурилось небо,Тревогу тая, —Эти звезды разбитыУдаром штыка,Эта ночь беспощадна,Как подпись твоя, —

чтение продолжил поэт Юрий Николаевич Либединский, будущий муж Лидии Борисовны:

Пей, товарищ Орлов!Пей за новый поход!Скоро выпрыгнут кониОтчаянных дней.Приговор прозвучал,Мандолина поет,И труба, как палач,Наклонилась над ней.

Потом чтение продолжил Зиновий Ефимович. Лидия Борисовна вспоминала, с каким упоением он прочел последние строфы:

…Приговор прозвучал,Мандолина поет,И труба, как палач,Наклонилась над ней…Выпьем, что ли, друзья,За семнадцатый год,За оружие наше,За наших коней!..

Лидия Борисовна говорила мне, что уже тогда она восхищалась и голосом Гердта, и его памятью. Гердт и Светлов дружили всю жизнь, а когда поэту исполнилось шестьдесят лет, на вечере в Доме литераторов Гердт прочел его стихотворение «Охотничий домик». И Лидия Борисовна прочла по памяти несколько строф:

Перейти на страницу: