О как прекрасно было пробужденье, —По лучшим создавалось образцам!Не занимать тебе воображенья.Читатель мой, ты все домыслишь сам.Когда себя представишь в роли этой:Ведь мой герой, растроганный до слез.На счет любви, поэтами воспетой.То волшебство восторженно отнес,К достоинствам своей жены прибавивТерпенья вызревающий кристалл…Не будем спорить.Тот, кто любит, вправеНаращивать всемерно пьедесталИ возвышать любимую всемерно.Пусть камень бросит тот, кто не любил!Он счастлив был, и потому, наверно,Он не зерно —Жену благодарил.Пусть вечно длится звездное мгновеньеДля тех, кто хочет бескорыстно жить,Кто все богатства мира без сомненьяК ногам любимой может положить!А дальше?Дальше — жизнь путем привычнымВновь потекла как бы сама собой!Свой долг общественный с сугубо личнымВновь совместил, как раньше, мой герой.Он жил, как все, — о деле беспокоясьИ о семье: забот невпроворот.Спешил домой с работы, как на поезд,И на работу — как на самолет.Не роль играл, а жил. Не мог иначе,И потому, наверно, потомуУмел он слезы отличать от плача,И люди шли за помощью к нему.И вот однажды услыхал случайныйЗастенный, приглушенный разговор —Сотрудница своей делилась тайной,Беду не ставя никому в укор:«…Всем хороша, фигура — загляденьеИ умница, и только вот лицо…И дочь не дочь, а словно наважденье.Смотреть боюсь — вдруг разревусь, и все.А тут еще отец ударил спьяну…Неужто мне так мучиться вовек?»«Ты к Аверьянову сходи, к Ивану.Он, говорят, душевный человек…»И вот пришла.И смотрит, как на бога,Как будто он один и только онЕй может выдать, не сходя с порога.Какой-то чудодейственный талон.«Я знаю, да», — сказал он и смущенноЗакашлялся — проговорился вдруг!Она ждала с лицом завороженным,Глаз не сводя с его бессильных рук.О сколько было в этом взгляде мукиИ ожиданья чуда — бог ты мой!Когда б он стал в тот миг тысячеруким. То каждой бы развел ее с бедой.И словно отряхнувшись от гипноза,Полез в карман за носовым платком… Зерно под ноготь влезло, как заноза.Напомнив о могуществе своем…