Зита. Дорога в небо

Генерал угрюмо молчал. Как же, пустой город. А ничего, что в этот якобы пустой город зайти было невозможно, пока в щебенку его не перемололи, ничего?! Стоило штурмовой группе высунуться, тут же «ш-ш-пук!» — и парочка летальных как с куста! Но оправдания и возражения в этом кабинете явно не приветствовались, так что лучше помалкивать и ожидать решения собственной участи.

— Надо бы за это как минимум начальника разведотдела бригады выпнуть из армии, — недовольно сказал хозяин кабинета. — И тебя вместе с ним. Но, к твоему счастью, есть во всем произошедшем один положительный момент. Один очень большой, жирный такой положительный момент. По итогам боя на меня вышло руководство заполярной республики. Лично на меня. Заполярники не желают терять в боях детей, и потому у них для нас вкусное предложение. Они уходят сами, мы потихоньку наступаем. Потихоньку, понятно? Без лихих десантов, без разрушения магистралей! Все тихо, мирно, без потерь. График наступления они готовы с нами согласовать.

— Куда уходят? — не понял генерал.

— А это интересный вопрос. Очень интересный. Разведка утверждает — в подземные города. Есть у них такие на случай ядерной войны. Чем, правда, это им поможет, не представляю… Но это — забота южных коллег, не наша. Наша забота — Седьмой каторжный район. Если мы его вернем владельцам в целости и сохранности, а не как Баттаган — благодарность будет… существенной. Это плюс для всех нас и для тебя лично. Но есть и минус. Ты знаешь, что такое «Спартак», генерал?

— Нет, а что?

— Да так, ничего. И не узнавай. Меньше знаешь — крепче спишь. Свободен, генерал. Служи дальше.

-=-=

— Подкупольный город № 1 «Атомного пояса Сибири», проспект Стратонавтов, три, — задумчиво сказала Лена. — Шли мы с тобой, сестричка, шли, и в итоге что? Сделали по жизни круг и вернулись к истокам. И что-то у меня щиплет в глазах. К дождю, что ли?

— Родина, — негромко отозвалась Зита.

— Родина, — со вздохом согласилась Лена. — Ненавистная, горячо любимая… Да, родина — это важно. А нехило здесь все изменилось.

Зита окинула взглядом родную улицу. Тепло. Чистые купола над головой. Посередине улицы — скромный, но настоящий бульвар, яблони в два ряда и пешеходная тропиночка меж них. Привычная белизна стен спряталась под сплошным переплетением лиан. Виноград. И исчезли выпуклые окна с цветами на подоконниках, непременный атрибут любого подкупольника. Вместо них теперь — обычные шумозащитные пакеты, многие беззаботно распахнуты, особенно на верхних этажах. Раскрытые окна — признак доверия городским коммунальным службам и одновременно признак высокой ответственности жителей. Никто теперь и в страшном сне не подумает выбросить что-либо в окно. Ведь внизу, под окнами — пешеходные панели, а на них могут находиться люди. Дети, взрослые… и штурмовики, да.

Зита шагнула под арку. Родной дом сильно изменился… и не изменился совсем. Она подняла руку, провела ладонью по поверхности. Скромная звездочка, выбитая в бетоне, осталась на месте. Здесь, у этой стены, принял свой последний бой и погиб Сережка, ее телохранитель, беззаветно мужественный мальчишка. Вон там, на выходе из арки, догнали и добили его младшего брата…

Будочки смотрящего в проходе больше не было, сняли за ненадобностью. Как и кодовые замки на подъездах. Как и вообще большинство замков, пропускных пунктов, турникетов и охранников. Взамен их — гражданская ответственность командирского состава города, любой командир обязан пресекать асоциальные действия личным авторитетом и оружием…

В сопровождении Лены она прошла арку и посмотрела вверх, сощурившись от яркого света. Вон там с последнего балкона они когда-то лазили с Андрюшкой на крышу, чтоб сбежать на рыбалку. Андрюшка тогда был жив, и были живы все.

На месте балкона красовался стандартный выход наверх. На крыше теперь расположилось городское оранжерейное хозяйство, со свободным проходом для жителей, с детскими бассейнами, с городским парком при танцплощадке и эстрадной сцене. К куполу двора сверху клонились ветви деревьев. Совсем другой город и одновременно тот же самый. Вон тот самый вход в подвал, и вон там, у спортплощадки, Андрюшка застрелил одного из выродков… и все так же нехорошо косятся на ее нерусское лицо жители дома, а их много почему-то во дворе, как будто не коснулась их эвакуация.

— Ну, раз пошли воспоминания, топаем тогда до школы, там и прорыдаемся, — пробурчала Лена и развернулась обратно.

Сухое лицо с глубоко запавшими темными глазами смотрело с мемориальной доски спокойно и мудро. Ариа Кахиани. Подруга, талантливая поэтесса, каторжанка, одна из последних «соколов Ферра», сгоревшая на Кавказе в пламени бессмысленной войны. Зита с трудом удержала слезы. Где-то вверху, в безбрежной синеве, далеко-далеко зазвенели яркие голоса:

— Дакхарит дафдафебс…