Зита.Дорога войны

– Кажется, начинаю понимать, – снова усмехнулся штурмовик. – В смысле, почему командиром Кунгурцев, но решения принимаешь ты. Наши внутренние тонкости. Я понял. Разрешите идти?

– Останься пока неподалеку. Похоже, предстоит важный разговор, присмотри, чтоб никто не болтался рядом, кроме тебя.

Она непроизвольно села ровнее, поправила волосы. Узнает или нет? А если узнает, то как? А…

Лейтенант инженерно-технических войск, серьезный военспец и разработчик уникального «хамелеона», а в далеком детстве гениальный мальчик и просто ее лучший друг Богдан Джепа пошарил рукой по лесной подстилке, отбросил шишки и сел аккуратно рядом с ней.

– Это ты? – спросил он негромко.

– Это ты? – эхом откликнулась она.

Лейтенант призадумался.

– Что, настолько непохож?

– Да, – призналась она. – Только взгляд остался прежним. А я… сильно изменилась?

– Даже взгляд стал другим. Встретил бы на улице – не узнал.

Они помолчали в затруднении.

– Знаешь, я в детстве часто мечтал, что вернусь в Копейку, – тихо сказал лейтенант. – Что выбежит мне навстречу черноглазая девочка, с визгом бросится на шею… я упаду, естественно, под таким-то весом… и скажу потом ей много-много слов, какая она замечательная, красивая, как спасла мне жизнь… и назову звездной принцессой. И возьму на руки. Почти каждый день мечтал, представлял в подробностях. И чем старше становился, тем отчетливей представлял… А сейчас сижу рядом с тобой, смотрю на совершенно незнакомую, чужую девушку, и ни одного слова в голову не приходит. И почему так – не понимаю.

– Откуда узнал, что жизнь спасла? – полюбопытствовала она.

– От отчима. Он – главврач того самого госпиталя, где ты вокруг охранника прыгала и орала. Настолько впечатлился твоим выступлением, что специально разыскал нас в Иркутске. Захотелось посмотреть на такого необыкновенного парня, как я. Ну, я ему понравился, а потом и мама, а дальше оно как-то само… Так что ты еще и нашу семейную жизнь устроила. А я сижу, как дурак, и не знаю, о чем говорить.

Боится, поняла она с грустью. Боится узнать, что у меня кто-то есть близкий, любимый. Не наивный мечтатель, и не был им никогда, понимает хорошо, что не может девочка до семнадцати лет дожить и ни с кем не дружить, не обниматься, не целоваться… По-прежнему гордый, по-прежнему властный Богдан, не хочет и не может оказаться вторым… А его девочка из детства давно стала взрослой.

– Давай тогда поговорим о деле, – тихо предложила она.

– Значит, о деле… В курсе, что этот… член Военсовета конкретно за тобой в бригаду прилетал? Ну вот, будь в курсе. И делай выводы. И будет очень хорошо, если в результате твоих выводов он останется где-нибудь под кустом в горах. При любом другом варианте тебя арестуют сразу, как только окажемся у своих. У условно своих. Понятно?

– Нет.

Лейтенант хмыкнул, в затруднении прищелкнул пальцами.

– В руководстве страны есть группировки, – осторожно сказал он в результате. – Иногда враждебные друг другу. Так вот, данный член Военсовета и штурмовые отряды – по разные стороны условной баррикады. Штурмовики – креатура новой «сибирской» волны, ваши сейчас уверенно теснят старичков… Я не знаю, каким непостижимым образом ты связана с высшим руководством страны, но совсем не удивлен, между прочим. Кому-то ты там, наверху, очень дорога. Это – такой козырь в переговорах о власти, который никто не упустит! Зита, что бы ты ни делала, тебя все равно арестуют. Это политика. Теперь понимаешь?

– Нет. Что мне даст устранение одного человека?

– Отсрочку, – серьезно сказал лейтенант. – Два-три дня – это иногда очень много. Зита. Я его сам застрелю, вы только не мешайте.

– И тем самым подведешь под уничтожение «Спартак»? Нет.

– «Спартак», – задумчиво сказал лейтенант. – Белые звезды, чистые сердца? Слышал. Да, это важно. Но… вас же почти всех перебили? Сколько у тебя бойцов? Восемь? А сколько останется, когда прорвемся к своим? Я, кстати, не представляю, как мы это сделаем. Что-то мне не верится, что нас так вот запросто выпустят из гор. Политика, блин…

– Восемь – группа сопровождения, – слабо улыбнулась Зита. – «Спартак» – там, позади, держит егерей. И частично впереди, проводит разведку. Ты сказал – три дня отсрочки? Три дня у меня будут.

– Ну вы и!.. Что, уже все сами распланировали?

– Держись подальше от члена Военсовета, – серьезно посоветовала она. – Если жить хочешь. Мы-то распланировали, но ребята могут не удержаться. Многим хочется оставить его под кустом в надежде, что война спишет. К сожалению, не спишет, гибель политика такого уровня будут расследовать очень серьезно и до правды все равно докопаются. Только не все это понимают. Как тебя вообще угораздило в его свиту?! Вроде такой правильный мальчик был!

– Да я не в его свите, – хмыкнул лейтенант. – Он мой вертолет забрал. Я с помощником по делам КБ в бригаду прилетел, результаты боевых испытаний «хамелеона» собирали, ну и нарвались на самодура. Не стрелять же его при свидетелях? Кстати, о боевых испытаниях: претензии к «хамелеонам» есть? Давай, начинай ругаться матом, не стесняйся.