Зита.Дорога войны

– Генерал считает, что лично на него, – в результате сообщила она. – ГБ, понятное дело, что на них. Лучшая выпускница спецшколы, прекрасно выполненные серьезные задания, то-сё… Армейская контрразведка тоже считает, что на них… почему-то. Ну и по мелочи еще всякие претендуют…

– А на самом деле?

– А на самом деле на тех же, что и ты, и твой «Спартак». Есть группа лиц, идущих к власти. Вот на них мы и работаем, подружка. Штурмовые отряды, между прочим, создавались как молодежное силовое крыло этой организации. С дальними и очень серьезными планами. Ни разу не удивило, чего забыл в номерном городе твой монстр Каллистратов и зачем нацепил липовые майорские погончики, ни разу? Ну ты и дура тогда.

– Штурмовые отряды структурно находятся в ведении Заполярного особого военного округа, – заметила Зита.

– Так и я о том же… Ты берешь меня в «Спартак» или нет?

– Кем?

– Старшиной, – не задумываясь сказала Лена. – На снабжение! Ох и люблю распределять!

Зита посмотрела в наглючие глаза подруги и внезапно поняла, на какое дело ее поставить. И усмехнулась. Значит, знает о «Спартаке» побольше создательницы, да?

– Я понимаю, что ты сейчас не главная в «Спартаке», но это неважно, твое мнение все равно весомей остальных вместе взятых! – заторопилась Лена. – Кто у вас сейчас рулит, Кунгурцев? Ну, он-то меня возьмет, мы с ним старые друзья, м-да… И все равно вам пополнение принимать, штурмовиков Тройки переводят из десантных частей к вам, слишком конфликтные оказались, придурки, не признают армейских традиций…

– Беру, – улыбнулась Зита.

– Кем? – жадно спросила Лена.

– Старшиной, но основной твоей работой будет руководство службой собственной безопасности «Спартака». Предыдущий руководитель погиб в рейде. Справишься, лучшая выпускница спецшколы ГБ?

С огромным удовлетворением она наблюдала, как недоуменно вытягивается лицо Лены.

– А что, у вас и такая имеется, значит? – промямлила она. – Вот это открытие… Ну… ты только в ГБ о моем проколе ни слова, ладно? А я тем более помалкивать буду! Ох и позорище…

Требовательно щелкнула рация.

– Майор Зинаида-Татьяна Лебедь? – осведомился знакомый сочный баритон. – Командир 17-й ДШБ тебя беспокоит. Если б ты знала, девонька, как я рад, что ты выжила!

– Я знаю, товарищ полковник, – тепло откликнулась она.

– Как «Спартак»? – серьезно спросил полковник.

– Семьдесят пять в строю, командная структура восстановлена, получили двое суток отдыха, готовы к заданиям.

– Это хорошо, что готовы. Вечером в рейд.

Она промолчала.

– Мне некого больше послать, – хмуро сказал полковник. – Честно некого. У бригады огромные потери. Из разведчиков не осталось никого.

– «Спартак» готов, товарищ полковник. К кому подойти за заданием? К начальнику разведотдела бригады?

– Нет начальника, погиб, – буркнул полковник. – Никого из старых нет, штаб бригады уничтожен полностью… Ко мне подходи вместе со старшиной, сориентируемся, что нужно для рейда. Жду.

22

«У меня не было выбора! — зло подумал командир бригады. – Не было!»

У него действительно не было выбора, но внутри все равно копошилось гадкое чувство. Как будто предал лучшего друга. Собственно, а как иначе оценить, а? Девочка ведь спасла ему жизнь, и не единожды. Наорала, убедила, что подхватил воспаление легких, воодушевила на авантюру с захватом вертолета – и верила в его успех так, что он из кожи чуть не вывернулся, превзошел себя, но смог улететь и долететь! И она просила у него так мало, всего лишь справедливого отношения при возвращении. А он отправил ее обратно за перевал погибать во славу начальственной подлости!

Возле мобильного склада штурмовики заканчивали получать снаряжение. Она стояла спиной к нему, укладывала в разгрузку линейку выстрелов к «реактивке», деловито и быстро переговаривалась со спартаковцами. Она мыслями явно уже была там, за перевалом, обдумывала свалившуюся на плечи спецоперацию, и не было ей никакого дела до душевных терзаний бывшего командира вертолетного полка, а ныне с ее благословения – нового командира 17-й ДШБ. С точки зрения спартаковцев – все нормально. Вернулись, отдохнули, отмылись и отъелись, довооружились и снова в рейд. Свирепые волчата войны. Даже не задумываются, что по всем законам — и нравственным, и государственным – им не место здесь. Что отправлять подростков, и уж тем более девчонок, в боевой рейд — преступление, от которого не отмажешься до конца жизни. Ведь дети же! Им еще расти, дружить, любить, учиться и работать, наконец! Что, мужчин в стране не осталось?! Сколько их вернется из рейда? И вернутся ли?