Зита и Гита

— Внученьки, — обратилась Индира к Зите и Гите, — на вашей ответственности обед.

— Хорошо, бабушка, — отозвалась Зита, — у нас все есть: зелень, овощи и фрукты и ваш любимый соус кари тоже. Осталось сварить рис и приготовить баранину.

— Приготовить мясное блюдо мы с удовольствием поможем, — сказала Алака, которая подошла к ним вместе с молодой и стройной супругой Гупты.

— Не беспокойтесь, Индира, мы сейчас всем этим займемся. А вы пока прилягте. Наверное, вас растрясло в дороге, — посоветовала Алака.

Мужчины, разгоряченные, внесли полные кувшины студеной родниковой воды.

— Кто со мной купаться? — весело спросил Рака.

— Господа! Может быть, омоем свои тела в священных водах этой земли? — серьезно спросил Чаудхури, который выглядел помолодевшим. Темно-синяя шелковая рубашка и белые брюки европейского покроя ладно сидели на его еще стройной, слегка пополневшей фигуре.

Зита и Гита побежали переодеваться.

Через несколько минут шумная компания спускалась по узкой тропке к реке. Широкая листва прохладно касалась их лиц и одежды.

Небольшая горная речушка, журча, катила мелкие камешки. Крики макак и длиннохвостых боннетов прорезали ажурное кружево чириканья, свиста, трелей бесчисленных видимых и невидимых пернатых обитателей.

— Здесь настоящие джянгл, джунгли! — воскликнула Зита. — Даже страшно становится. Гита! — обратилась она к сестре. — Тебе страшно?

— Да, страшно! Но с такими воинами, как наши мужья, нам, сестра, нечего бояться. Все равно здесь прекрасно: дико, молодо и вечно, — заключила Гита, за что Рави подарил ей взгляд, выражавший признание в любви и восхищение ею.

В устье речушка, успокоившись, блестела под солнцем, как зеркало, отороченное густыми рядами пальм и кустарников.

Первым в воду прыгнул Рака. Его бронзовое тело, как торпеда, стремительно пронзило гладкую поверхность устья реки, взметнув ввысь серебристые брызги. Немного проплыв, он остановился, чтобы определить глубину.

— Здесь и всего-то по шею! — крикнул он, и его курчавая голова скрылась под водой. Через минуту он вынырнул на противоположном стороне.

Зита, в ярком розовом купальнике, стояла на берегу.

— Боже мой! Как я испугалась! — вскрикнула она.

— Плывите сюда! Рави! Господин Чаудхури! Плывите ко мне, — весело позвал их Рака, размахивая руками и мощно хлопая ладонями по воде. — Здесь и рыба есть! Форель серебряная! Наловим к ужину! — восхищался он, ощущая себя неотделимым от этой девственной, возмущенной им стихии.

Рави с отцом вошли в воду и, медленно размахивая руками, поплыли по направлению к нему. Гупта нырнул им вслед.

Зита и Гита плескались у берега.

Бадринатх, стоя по колено в воде, важно и неторопливо омывал свое суховатое тело. Когда намокло его белое дхоти, он вышел на берег и присел на гладкий валун.

После приятного «омовения» все сидели на террасе второго этажа и пили кофе.

Зита, как восемнадцать лет назад ее мать, Лолита, сидела в плетеном бамбуковом кресле. Напротив сидела Гита, моргая бархатными ресницами. Ее маленькие изящные ножки с ноготками, покрытыми красным лаком, были обуты в лакированные сандалии, тонкие ремешки которых поблескивали на солнце.

Зита мерно помахивала веером из павлиньих перьев. В углу у балюстрады сидел Рака. Его могучие плечи были обтянуты белой хлопчатобумажной рубашкой с короткими рукавами. Рави расположился у фонтана.

— Да, — начал Бадринатх, — восемнадцать лет тому назад, милые мои племянницы, ваши родители сидели здесь, не зная, что вы, двое, с ними. Как быстро летит время!

— Обед готов, господа! — объявила Алака. — Прошу в столовую! — улыбнулась она.

Все поднялись.

Молодожены дополнили сервировку винами и фруктами. Перед Чаудхури стоял серебряный кувшин с родниковой водой.

— Уберите воду! — сказал он шутливо. — Вода портит вино, как повозка дорогу, — и, лукаво посмотрев на женщин, добавил: — и… как женщина — душу.

Раздался дружный смех.

— Вы, господин Чаудхури, говорите, как истый мусульманин, — пошутила Зита.

Когда были наполнены бокалы, Бадринатх встал, чтобы произнести тост:

— Дорогие мои! Я хочу выпить за всех нас, за наше здоровье, за счастье! За наших детей! Пусть Господь дарует им долгую и счастливую жизнь на всех их путях. За единство всего сущего, за любовь! — И он, этот скромный, непьющий человек, залпом осушил бокал.

Индира с удивлением посмотрела на сына и улыбнулась. Слеза покатилась по ее щеке.

— За счастье и любовь! — повторили все и тоже выпили.

Алака и супруга Гупты, осторожно ступая, поднесли на широких блюдах молодую баранину под соусом кари и рассыпчатый рис, сваренный со множеством пряностей.

Спустя несколько минут все, сидевшие за столом, запивали приятную трапезу красным искристым вином. Божественная влага, растекаясь по жилам, вносила умиротворение и тягучую, как мед, радость в тело и душу.

Вдалеке, над морем, зеленея, возвышались вершины Западных Гат.

— Я никогда не была в Гималаях, — сказала разрумянившаяся Зита. В этот момент было невозможно отличить ее от Гиты.

— Я тоже, — присоединилась к ней Гита.

А Зита продолжала: