Зюзя. Книга первая

– Лёша! Расскажи кому следует эту информацию. Думаю, это важно.

Вместо ответа он рассеяно кивнул, обдумывая услышанное. Вот теперь стало легче. Молчание затягивалось, и я решил сам разговорить хозяина.

– Скажи, вот у тебя звери говорящие, как и моя Зюзя, но почему со мной не разговаривают?

Алексей такому интересу к своим подопечным явно обрадовался, снова заулыбался и зачастил:

– Верно заметил, могут. Только не любят. У них плохо получается. Как я понял, им очень напрягаться приходится для этого дела, головы болеть начинают, если долго… Хорошо только Бублик разговаривает, он и остальных худо-бедно научил, так что общаемся помаленьку.

– Серьёзно? Лабрадор учил говорить по-человечески себе подобных?

– А то! – с жаром подтвердил собеседник. – Да он через телепатию общается вообще без запинок, не хуже нас с тобой. Да у него словарный запас побольше, чем у иного двуногого!

– А его кто научил?!

– Не знаю точно… Я, признаться, вообще о нём мало что знаю, хоть он со мной уже много лет. Ну-ка, посчитаем… – послушник долго, беззвучно шевеля губами, загибал пальцы для облегчения своих расчетов, сбивался, но в конце концов выдал. – Да скоро уже девять лет! С ним вообще история не простая. Когда мор пришёл – я в обители в послушниках был. Пострига ждал. А потом бардак начался – беженцы, пьянки, половина братьев в распутство ударилось. Мол, после нас хоть потоп… Не сдюжили, искусились… Ну да Бог им судья. В общем, решил я уйти оттуда. Не по нраву мне стало там, благость ушла. Тьфу, сбился! Короче, ушёл. И нескольких километров не отошёл – его, в смысле Бублика, встретил. Ну только тогда я его Чернышом самостоятельно обозвал, а своё имя он мне потом назвал, – он в сердцах сплюнул себе под ноги. – Видишь! Вот поэтому я сказки рассказывать и не могу – сбиваюсь, перескакиваю с места на место, словно душевнобольной какой!

– Нормально всё, – успокоил его я. – Дальше продолжай, интересно.

– Я его на дороге увидел случайно. Он от меня в кустах прятался. А убежать не мог – задняя лапа перебита. Так и познакомились. Знаешь, – его тон стал доверительным, – я ведь с детства обожаю животных всяких. Родители не разрешали их в доме держать, так я всех окрестных кошек, собак, птиц подкармливал. И ни разу не укусили! В школе начал волонтёрствовать по приютам для бездомных братьев наших меньших, помогал в добрые руки пристраивать. Повзрослел, к Богу пришёл – только укрепился в своих стремлениях помогать им. Живые же души! А ты как относишься к Господу?

Неожиданная смена темы разговора несколько выбила меня из колеи. Я атеист, не самый убеждённый, но в церковь не хожу и в молитвы с постами не верю. А ещё не люблю рассуждений на эту тему. Каждый волен верить в то, что ему ближе – хоть в Бога, хоть в гномиков, хоть в заботу власть имущих о народе. Потому ответил предельно честно, но без грубости.

– Лёша, давай без миссионерства пожалуйста. Я не верю в высшие силы и иже с ними. И поменять моё мировоззрение у тебя вряд ли получится. Понимаешь, меня устраивает научно – материальная модель мира, пересматривать свои взгляды я совершенно не хочу.

– Ты неправильно меня понял, – смущённо ответил он. – Я не проповедую, а так… Просто хотел твою точку зрения знать заранее, люди ведь разные бывают. Кто-то нормально чужие взгляды воспринимает, кто-то сразу начинает истерить: «Бога нет! Космонавты его не видали! Где ваш Бог был, когда города вымирали!», и тому подобное.

– Рад, что мы друг к другу в вопросах религии без претензий. Лучше про Бублика рассказывай, дальше что было?

Вместо ответа Алексей сбегал в дом и принёс две кружки и кувшин с остывшим отваром. Как угадал! Сразу захотелось пить. Он разлил пахучую жидкость по чашкам, мы с удовольствием напились, и он продолжил:

– В общем, не бросил я его. Нести долго на руках не мог, потому пришлось бедолаге за мной на трёх лапах ковылять. Уж как я его тогда уговаривал из кустов выйти! И ведь вижу, что всё пёс понимает, а только волком смотрит.

– Он же напасть мог!

– Нет. Бублик – добрый. Я это чувствовал. Просто тогда не понимал, что с ним.

Я взглянул на этого человека другими, восхищёнными глазами. Это же сколько смелости надо, чтобы в разгар мора, повсеместных нападений хищников вот так, запросто, подобрать на дороге раненую тварь и выходить её! И ведь он не врал – он действительно верил в то, что делал. Между тем послушник продолжал:

– Кое-как дошли до какой-то деревеньки, спрятались в пустом доме. Тогда по дорогам ещё много кто носился – и машины с беженцами на юг колоннами шли, и бандиты всякие катались. Не нашли нас, слава Богу, и вирус смертельный стороной обошёл! Потихоньку я Бублика выходил, вот только лапа плохо срослась, хромает он сильно с тех пор. Не сразу, но пёс со мной заговорил. Сначала смешно у него получалось, без предлогов и падежей, но со временем поднатаскался в этой науке. Давай я коротко тебе его историю расскажу, она не длинная. Я её по кусочкам с оговорками восстанавливал, не любит Бублик прошлое вспоминать.

– Конечно расскажи, если в сон не клонит.