Зюзя. Книга третья

Во мне всё обмерло. Цыганоподобная тётка права – если этот самый Кравец по исконной водительской привычке прихватывать всё, что плохо лежит, зайдёт в разливайку – то мне конец. Он однозначно двинет за стойку, на удачу поискать всяких благ – а тут я. Здрасьте!

Сам себя в мышеловку загнал – с моей стороны все стены глухие. Ни дырочки, ни отверстьица. Бежать некуда.

Их шестеро – не уйти. Расстреляют, как мишень в тире, едва только копошиться начну.

С тоской перевёл взгляд на окно – метра три от меня. Вроде бы и рядом, а чтобы к нему подобраться, нужно через стойку перемахнуть, после постараться не споткнуться о хлам вокруг и потом... прыгать на асфальт прямо перед неизвестными. Хрень получается. А может, пронесёт?

Я снова оглядел, надеясь неизвестно на что, своё укрытие: слева стойка, справа – заваленный на стенку стеллаж. Между ними – я и мусор. Водки нет, как и вина, и шампанского. Подчистую выметено.

На улице глухо забулькало, донёсся запах бензина. Резкий, вонючий, противоестественный. Отвык организм от цивилизации, отвык. Раньше бы и нос морщить поленился – а теперь блевать охота.

Захлопали двери, затопали ноги – барахло, по всей видимости, раскладывают, чтобы в руках не держать. В салон сядут вряд ли – дорога им явно долгая, успеет надоесть. Будут рядом толпиться, ждать, пока водила отмашку даст или пока начальство повелеть не соизволит.

«...Давай, давай Кравец, не отвлекайся от поставленной задачи, поезжай домой – нет тут ничего интересного, поверь мне! Тебя там ждут! Не знаю, кто, но должны ждать! Не могут не ждать такого хорошего и видного парня, а ты тут по развалинам загаженным шляться собрался – время тянешь, страдать какую-нибудь красавицу заставляешь...» – молился я про себя.

А через минуту оказалось – не умею я молиться. Или плохо молюсь. Или не тому и не тем. Или просто дурак невезучий.

– Так я схожу? – просительно донеслось из-за стены.

– Ладно, ладно, убедил, – согласился хриплый Олег Игоревич. – Мухой давай. Разомни ноги.

Гулко хлопнуло закрывающееся горлышко пустой канистры, звякнуло что-то железное, послышались шаги. Я замер, закусив губу и уставившись на дверной проём.

По ступенькам медленно, важно, словно купец первой гильдии, поднялся полный парень лет двадцати семи. Круглощёкий, курносый, с вьющимися волосами и маленькими, алчно бегающими глазками. Одет просто – джинсы, старый свитер, обувь не разглядел. В правой руке – двустволка. Держит за цевьё – опасности не боится.

Вот, значит, какой ты, Кравец...

Вошедший бегло окинул взглядом царящую в помещении разруху, ожидаемо сосредоточился на поваленных стеллажах и целеустремлённо, аккуратно переступая через хлам, направился прямо ко мне.

***

– Привет! – как можно жизнерадостнее улыбнулся я, вставая из-за стойки и делая идиотское лицо.

Кравец обалдел. Он замер с занесённой над каким-то осколком кирпича ногой, выпучил на меня глаза и непроизвольно открыл рот.

Я усердно продолжал говорить, изо всех сил стараясь не выдать собственный страх:

– Нет тут ничего, я уже посмотрел. А как тебя зовут? А ты откуда? У тебя пожрать есть чё?! Со вчера в брюхе пусто. Давай махнёмся! Ты мне еду, а я…

До водилы, наконец, дошло, что он здесь не один. Не переставая по налимьи пучить глаза, он протянул с отчётливым удивлением в голосе:

– Мужик, ты кто?

Глупо, наверное, мой поступок со стороны выглядит, однако иного выхода я не придумал. Ждать, пока Кравец меня обнаружит и расшумится на всю округу – ещё глупее. Потому и выбрал я единственный, как мне кажется, правильный вариант – самому выйти и поздороваться, а заодно попытаться убедить неизвестных в собственной безобидности. Ведь, продолжай я тайно сидеть за своей стойкой – что можно подумать, обнаружив в укромном месте одноглазого, небритого мужика с ружьём? Правильно – злодей и убивец. А с такими разговор всегда короткий – даже к стенке не поведут.

Вся моя надежда – или договорюсь, или морду набьют со вкусом. На харчи им валить меня вроде не зачем – голодными не выглядят, да и на бирючий хутор нападать ради еды не стали – тоже аргумент в их пользу. Судя по манере общения – народ они или военный, или около этого. Беспредельничать не должны. А отбитые почки и распухшую морду можно и пережить – не великое горе.

Оружие с барахлишком тоже, конечно, отожмут, за моральный ущерб от водительского испуга – ну и плевать. Не жалко. Лишь бы не убили.

Рискую, конечно, однако выбора нет. Против шестерых я не воин, тем более за баррикадой из прогнившего ДСП. Её не то что пулей – пальцем, при желании, можно пробить.

Вспомнился засапожник. Да нет, бредятина... с ножом бросаться на вошедшего, когда за стенкой пятеро его товарищей – верх идиотизма. Малейший хрип, шум – и мне конец. Тогда точно не выпутаюсь.

Про угрозу возможного заражения не думалось. Мор – он не сразу, он постепенно, по правилам развития вируса наступит, а этот Кравец – здесь и сейчас. Уже, можно сказать...

Ладно, надо отвечать.

– Я? Витя! – руки разведены в стороны в притворно-дружеском жесте, а на самом деле для демонстрации безоружности. «Мурка» на полу лежит. – А ты?